Целыми днями я бегала по городу в поисках нужных, подходящих мне безделушек, чтобы потом их искусно "состарить" и "озолотить" и усмехалась про себя: "Наглого лоха не грех обмануть".
Через месяц все "драгоценности" вернулись в дом. Это была моя первая победа над мужем. Ничего ценного в нашей квартире уже не было. Оригиналы находились в надежном месте и ждали своего часа. Придет время и Капулька получит свою долю, а остальное я буду хранить для той… другой, перед которой я бесконечно виновата.
После скандала, я думала тот росточек силы, который неожиданно проклюнулся во мне поможет разорвать эти ненавистные, бессмысленные цепи никому не нужной семейной жизни.
Я почувствовала, что та скореженная, скукоженная, слегка деформированная пружинка моей жизни, вдруг начинает раскручиваться. И с каждым освободившимся витком выпрямляется, приобретает прежнюю силу, готовая смести все на своем пути. Но не получилось, свалилась.
… Я вновь вернулась мыслями к сегодняшнему дню. Полчаса тому назад мой муж пытался доказать, что он переживает за меня. И что же стоит за этим таинственным и странным поведением?
Сладкая речь
Горькая лесть
Бездна под ногами.
Откуда вдруг появилась такая забота, внимание, ласка? Израиль, Германия? Почему вдруг мать оказалась в Крыму? Хоть я и безразлична к ней, а тут стало интересно. Ведь я уже сталкивалась с этим странным поведением раньше. И это всегда предвещало трагические изменения в моей жизни. От своего мужа я научилась одному – быть внимательной к деталям, пристальнее вглядываться в лица, чутко прислушиваться к сказанному.
Что тут Роза мне оставила? Заголовок этой статьи цепляет: "Самое трудное – это встреча с самим собой", а ведь это приблизительно то же самое, что и говорил мне тот психиатр, которого мне нашла Рита. Вот, кто произвел на меня сильное впечатление, будто окно приоткрыл и свежая струя воздуха влилась в комнату, но пока это не принесло результата.
Как только тот психиатр вошел в комнату, я почувствовала мощную притягательную энергию, исходящую от него, тайну знаний. Особенно приковал к себе его взгляд – пристальный, сконцентрированный.
Врач почему-то сразу обратил внимание на мои картины.
– Это вы написали? – он подошел поближе и стал внимательно рассматривать их, и не дождавшись ответа, сел в кресло и обжег меня своим взглядом. Смотрел он не в межбровье, не в глаза, а именно в зрачок, будто фонариком освещал изгибы моей души, рентгеном просвечивал все мои мысли. Его жгучий цепкий взгляд насквозь пронзал, казалось, проникал туда, куда доступ для всех был закрыт.