…Я медленно и с некоторым страхом приподнялась в кресле, сделала несколько шагов. Нет, все в порядке, ноги меня слушаются, кажется мне удалось перепрыгнуть через барьер, который казался мне уже недостижимой высотой.
Эта ночь особенная в моей жизни и я должна додумать и переворошить все до конца.
Так почему же я не расторгла этот, ставший ненавистным мне, брак? Да, я ошиблась с выбором своего спутника жизни, но ведь еще большей ошибкой было продолжить совместную с ним жизнь.
Я ушла с любимой работы, ведь там знали о моей девочке, задавали бы мучительные и страшные для меня вопросы. Устроилась в какой-то заштатный проектный институт, где никто ничего обо мне не знал. Несколько месяцев была погружена в депрессию и даже пила антидепрессанты. Все делала на автомате, как заведенная, только очень старалась, чтобы дети это не чувствовали. Со своей личной жизнью я тоже распрощалась, с мужем я разошлась в тот вечер, на кухне, только он об этом еще не знал.
Славка принял мое смирение за примирение, решил, что все улажено, все позади и можно восстановить супружеские отношения. Его нарциссическая личность даже предположить не могла, насколько он мне уже отвратителен.
… Как-то вечером, я лежала в своей комнате, как всегда безучастная ко всему, глядя в потолок. Славка войдя, придал голосу один из своих бархатных оттенков и начал:
– Лена, все, что я делаю для твоего же блага, все мысли только о тебе. Разве я отдал бы дочь, если бы не знал, что ей там будет лучше? Да ты знаешь, что это за люди? Она в том доме будет принцессой.
Я не реагировала: не было ни сил, ни желания что-то ему говорить. И мое молчание, безразличие и апатию муж понял по своему. Он наклонился ко мне: я замерла, перестала дышать, чтобы не вдохнуть его запаха, который был мне уже омерзительным.
Мои нервы были так оголены, чувства так обострены, что, когда его язык прикоснулся к телу, я очень явственно почувствовала как по моей груди ползет скользкий, мерзкий, холодный червь, всасываясь мне в сосок, оставляя вязкую слизь и медленно вливает в меня свои смертоносные слюни.
Эти ощущения были настолько острыми, что меня охватил озноб. Я затряслась, задрожала и кислый отвратительный комок едкой желчи подплыл к горлу. Резко оттолкнув его, я склонилась вниз…, к полу…
Он вскочил, как ошпаренный, нервно и испуганно осмотрел свою одежду и с ужасом, недоумением и даже с тайным страхом в глубине глаз, уставился на меня. Я знала: только что произошедшее – болезненный укол для его мужского самолюбия. На мгновение растерянность блеснула в его глазах, но это был лишь краткий миг. Изумление на его лице постепенно сменилось злостью, гневом, злые искорки заметались во взгляде.