Я знала, что он максимально осложнит мою жизнь и будет биться за каждую картину, за каждый антиквариат. Даже если я найду хороший вариант обмена, все равно будет препятствовать размену, найдет способы развалить дело и одно судебное слушание сменится другим. Я буду жить в постоянной нервотрепке, что отразится и на детях.
Но не это, не это ослабило мои намерения. Ни за что я ни отдала бы ему ни картины, ни антиквариат: на все у меня было завещание. В конце концов разделили бы квартиру, я и сама хотела спрятаться в каком-нибудь другом районе города, где никто не знает обстоятельств моей жизни, где никто ни о чем не спрашивает, не задает мучительных для меня вопросов. Со всем этим я как-нибудь справилась бы, пусть даже, погубив нервные клетки.
Засомневалась я после разговора с моей приятельницей, которая время от времени приглашала меня в свой загородный дом, своей-то дачи у меня уже не было. Родителей к тому времени я уже потеряла, а с Ритой познакомилась уже позже. Мне так было необходимо, чье-то душевное участие.
…Мы наслаждались хорошей погодой. Мои дети и ее племянница радостно бегали по чудесному саду. И я осторожно начала разговор. Так хотелось с кем-нибудь переговорить, выговориться, получить какой-нибудь совет, ведь я была совсем одна. Моя семейная драма была ей неизвестна.
– Лен, я не знаю, что у вас произошло, но твой муж, скажу честно, для многих из нас идеал, мечта, – начала она. – Есть в нем что-то покоряющее, такой обходительный, внимательный, только заговорит своим завораживающим голосом и уже теряешь голову. Ну, а о детях ты подумала? Вот посмотри на мою племяшку, видишь, как она веселится, а неделю назад подошла ко мне и говорит: "тетя, можно я буду называть тебя мамой? Мне так хочется произносить это слово". Вот ведь, несчастный ребенок. А кто догадывается об этом?
– А мать где? – охнула я.
– Оставила дочку на два месяца бабушке, а прошло уже четыре года. Свою личную жизнь никак не может устроить. Мама и папа самые ценные слова на свете, особенно в детстве. И ты знаешь, что меня еще удивляет: когда сестра появляется, то дочка почему-то не называет ее мамой, только "ты", "она". Как много всего спрятано в детской головке, а мы даже не знаем, да и не задумываемся. Смотри, как она смеется, хохочет, а кто знает, может по ночам плачет в подушку.
И, глядя на эту девочку, бегающую по саду, я засомневалась: "Будут ли мои дети счастливы в неполной семье? Да и что изменится, если мы будем жить втроем, – мрачно и тоскливо размышляла я. – Что? Сейчас у них по отдельной комнатке, а при разделе неизвестно что будет. Я уже никогда не свяжу свою жизнь с кем бы то ни было, а детей лишу этого жизненно необходимого ощущения отца рядом.