– Спокойно, открывай, – кивнул Сережа
Славка вошел без приглашения, так вальяжно, с беспардонной наглостью, со злыми искорками в глазах.
– Ну что, пожилые влюбленные, встретились? Ах, они еще за руки держатся, у них еще любовь сохранилась. Не поздновато ли? А ты, оказывается, все это время притворялась больной?
Ну что вы так смотрите на меня? Все, что произошло, произошло по вашей воле и с вашего согласия. Да, я играл вами, с наслаждением наблюдал, как вы поддаетесь мне. Я хотел доказать и вам и себе – что нет нерушимой любви. Все можно расстроить и разрушить. Если бы ваши отношения были бы сильны, то ни одному моему слову не поверили. Вы сами себя предали: раз появились сомнения, то это уже не любовь.
Правда, я думал, что Ленка через полгода перестанет сопротивляться, а она три года продержалась, что меня раздражало. И все же у меня получилось. Вы сохранили свою любовь? Только какая в этом разница, если жизнь уже вся прошла? Вы уже не вернете то, что ушло…
И в этот миг, Сережа со всего размаху ударил его в челюсть. Он упал замертво и, кажется, потерял сознание. Сережа, взяв его за шкирку выволок на лестничную площадку, плюнул ему в лицо, добавил пинка ногой в бок и со злостью захлопнул дверь. Чтобы унять свой гнев, он стал бить кулаками о стенку прихожей.
Я побежала в комнату, взяла диванный валик, подставила под его кулаки и молча смотрела, как он яростно вкладывает в подушку – гнев, злость, ненависть.
Вот так-то вот, сколько ни тверди: "Я простил, отпустил", а подавленные эмоции не умирают. Если душе нанесена рана она будет напоминать о себе, кровоточить и выплескиваться в острые минуты.
Постепенно Сережа успокоился и, тяжело дыша, опустился на диванчик в кухне. Я взяла ни в чем не повинную подушку, упаковала в пакет. Все, уже нельзя ею пользоваться, завтра выброшу этот эмоциональный мусор. Хотя надо бы спрятать куда-нибудь, вдруг еще пригодится, не выбрасывать же каждый раз "боевые" подушки.
И все же осталось чувство удовлетворения. Вячеслав – такой импозантный, с такой харизмой, всеми обожаемый и уважаемый, очень известный адвокат лежал сейчас на лестничной площадке с плевком на лице, – я даже улыбнулась.
– Сережа, давай посмотрим, что с ним? Вдруг скорую надо вызвать?
– Сейчас очухается и уберется, как побитая собака. Я знаю как бить.
Через несколько минут раздался сильный удар ногой в дверь. Очнулся, пришел в себя. Сережа зло, с ненавистью метнулся к двери, но я повисла у него на руке.
– Ну к чему нам эти разборки? Это остервенение у него от бессилия. Зачем тратить на него нервные клетки. Давай пойдем на лоджию. Посмотри, как там уютно. Мы сейчас будем пировать.