Демир виновато улыбнулся.
— Мой покойный отец просто не принял этого. Я и говорить-то особо не люблю. Разве такой человек может стать адвокатом? Если бы я сделал, как он хотел, то не смог бы выбрать университет и занятие себе по душе. — Он бросил на меня ехидный взгляд. — А как насчет тебя? Разве семья была в восторге от твоего выбора?
Как только речь зашла обо мне, Евгению было не остановить.
— И правда интересно, Невзат. Как отреагировали твои близкие?
Эти события, которые были столь важны для меня в прошлом, я, как и Демир, сейчас вспоминал с улыбкой.
— Сначала они очень разозлились. Отец у меня всегда был на стороне левых. Говоря левые, я имею в виду кемалистов. Поэтому, конечно, полицию он сильно недолюбливал. Говорил, что полицейские — это орудие в руках государства. Считал, что я, по крайней мере, мог выбрать карьеру военного — отправился бы тогда учиться в военный лицей Кулели или военно-морской — на Хейбелиаде. Все ворчал, откуда, мол, вообще возникла идея про полицию. Я никогда ему не признавался, но все началось с него. Он был учителем литературы. Писал стихи, как Йекта. Обожал читать романы. Первым романом из его библиотеки, который я открыл для себя, была книга Агаты Кристи «Убийство Роджера Экройда». Я не мог разгадать убийцу вплоть до конца книги. А когда закончил читать, сразу же вернулся к началу: перечитывал все снова и снова. Потом во мне пробудился интерес к детективным романам. Я проглатывал их один за другим без разбора. Этот мой интерес впоследствии и привел меня в полицию. Но отцу я, конечно, ничего об этом не говорил. Не хотел, чтобы он считал себя виноватым в моем выборе профессии, которую он презирал.
— В этом плане Йекта — самый счастливый из нас, — сказал Демир, переводя разговор на нашего поэта. — Рауф-амджа никогда не мешал ему. Захотел изучать архитектуру — пошел в архитектурный. А после университета ни дня по профессии не работал.
— Он все передергивает, Евгения. Не слушай его, — тут же отреагировал Йекта. — На самом деле я очень люблю архитектуру. До сих нор у меня в домашней библиотеке большая часть книг посвящена архитектуре. Особенно — архитектуре Стамбула. Дело в том, что после университета я хотел остаться там преподавать, но старики, которые всем в университете заведовали, не позволили мне. Тогда я занялся поэзией. А что мне оставалось делать? Отец никогда не одобрял мой выбор. Он так и не прочел ни одного моего стихотворения.
— Может, ты просто не знаешь об этом, — я попытался заступиться за Рауфа-амджу. — Может, он твои стихи тайком от тебя читал?