Я продолжил путь к улице Шехзадебаши, которая, как мне взахлеб расписывал отец, когда-то была средоточием развлечений для жителей со средним достатком. Эту улицу также именовали Межколонной — за то, что по обеим ее сторонам стояли сохранившиеся со времен Византии мраморные колонны, от которых сейчас и следа не осталось.
Команду, дежурившую у мечети Беязыт, возглавлял инспектор Неджати, малый не самый сообразительный, но довольно усердный. Мы встретились с ним в круглосуточном кафе. Он доложил, что за ночь они проверили пятерых сборщиков мусора и единственный белый фургон. Один из мусорщиков оказался армейским дезертиром, а один из сидевших в фургоне — бизнесменом, разыскиваемым за выписку поддельных чеков. Остальные были чисты.
Я дал указание оставаться на месте, пока не прибудет новая команда, а сам поехал дальше.
Теперь по старым улочкам с деревянными домишками, которые тихо доживали свой век, я направлялся к мечети Сулеймание. Добрался до залитой солнцем длинной площади позади здания Стамбульского университета. Остановился перед четырехугольным острокупольным фонтаном для омовений. Ни наши ребята, дежурившие у мечети, ни другие служители правопорядка не попросили меня переставить машину. Никому не было до меня дела. Лавки вокруг уже давно открылись, но толпы туристов пока еще не набежали.
Я подошел к воротам, которые вели к тюрбе султана Сулеймана Великолепного и его любимой женщины — Хюррем-султан. И только решил позвонить Экрему, отвечавшему за наблюдение в этом месте, как заметил его самого: он сидел за столиком в кафе на углу. Заведение было известно своей тушеной фасолью куру фасулъе.
— Приятного аппетита, — пожелал я ему, усаживаясь на стул рядом. — Вместо того чтобы с открытым ртом смотреть на меня, лучше закажи мне тарелку супа.
Придя в себя, Экрем отложил ложку и принялся докладывать о случившемся за ночь. По его словам, они проверили примерно восемь сборщиков мусора, но ни один из них не вызвал подозрений. Большинство оказались цыганами, которых волновало только одно: добыть себе пропитание. Что касается фургона, за всю ночь им не встретился ни один — ни белый, ни даже черный, синий или красный.
И снова ничего… Взяв ложку, я принялся за чечевичный суп.
Суп был изумительный. Выжать дольку лимона, присыпать красным перчиком, да в прикуску со свежим хлебом — вот вам рецепт прекрасного завтрака. Экрем, рослый детина, одной тарелкой не наелся и с аппетитом принялся за вторую. Мы позавтракали, и я отправил его на позицию, а сам, прикрыв глаза, подставил лицо под ласковые лучи майского солнца.