Крег безучастно смотрел на человека. Когда тот лег, тоже опустился на свое прежнее место. Впервые почувствовал ледяную струю воздуха, дующую по полу через щель под дверью. Его начал бить озноб, и он закутался в одеяло.
– Зачем ты вернулся? – вдруг спросил он.
– Я же дал слово, – сонно ответил Борис.
– Я бы не вернулся, – сказал домовой после паузы.
– Да я тоже уже жалею, – отозвался человек. – Лучше бы выспался на берегу. Ты мне своим бормотанием мешаешь заснуть.
Они замолчали. Вскоре раздалось мерное похрапывание человека. Через какое-то время к нему присоединилось легкое дыхание домового.
Катриона неслышно вошла в дом. Обычно здесь было тихо, а сейчас тишину нарушали храп и тяжелое дыхание доброго десятка моряков, спавших вповалку в коридоре, подостлав под себя тюфяки, подушки и одеяла, которые они нашли на маяке. Каждый обнимал карабин, словно верную спутницу жизни, готовую нести вместе с ним все тяготы службы. В конце коридора светила одна-единственная свеча, едва освещая эту живописную картину. Катриона, тихо ступая, прошла между спящими, постучав, вошла в комнату, в которой жили Скотти и Аластер. Маленькие домовые сидели на стульях за столом, взявшись за руки, и испуганно смотрели на дверь. Но, увидев, что это Катриона, старики облегченно вздохнули.
Скотти всплеснула руками, рассмотрев, в каком истерзанном виде была эльфийка.
– Что случилось? – взволнованно спросила она. Робко кивнула на закрытую Катрионой дверь, спросила: – Они… что-то с тобой сделали?
– Нет, Скотти, – успокоила ее Катриона. – Они здесь не при чем. Ты не могла бы дать мне воды и какую-нибудь одежду? Мне надо смыть с себя грязь и принять более-менее приличный вид. Мне предстоит серьезный разговор с сержантом Дереком.
– Он спит в комнате главного смотрителя, – скорбным голосом сказала Скотти. – Развалился на его кровати прямо в сапогах. Я хотела ему сказать…
– И хорошо, что не сказала, Скотти, – вмешался Аластер. – Они бы и нас посадили под замок, как Крега. Мы для них все… заговорщики.
Последнее слово он произнес с плохо скрытым отвращением. Скотти виновато посмотрела на него и промолчала. По всей видимости, она все-таки успела что-то сказать сержанту Дереку по поводу его грязных сапог и бесцеремонности, но не хотела расстраивать мужа своим признанием.
– Он у меня не воин, – сказала она Катрионе, словно извиняясь перед ней за мужа. – Он художник. Мы ничем не можем помочь Крегу… И главному смотрителю тоже. Их держат в одной комнате!
Скотти произнесла последнюю фразу с нескрываемым ужасом. Возможно, именно это обстоятельство и пугало ее больше всего. Человек и домовой в одной комнате – это было непривычно и в чем-то даже непристойно, с ее точки зрения.