Лика вбежала в комнату, словно за ней гнался призрак. Красивый, статный, каменный, с вечно сжатыми губами и стальными глазами. Она затрясла головой в желании избавиться от нахлынувших возбуждающих моментов ночи, но марево не покидало ее. Его ласки до сих пор ощущались в самых потаенных местах ее тела.
–Ненавижу! Ненавижу!
Ей было все-равно, если в тишине утреннего дома ее услышат. Как же хотелось, что бы слушателем стал ОН! Гневные выкрики предназначались не только для нее, но и для него. Они оба были виновниками ночных утех. Но себя она ненавидела больше всего. Одно слово. Только одно слово и он ушел бы. Да. Она сказала это, но не то, что хотел разум. Лика сама испугалась открывшейся правде. Нет! Нет! Ненавижу!
Одеяло отлетело на пол. Глаза уставились на центр кровати, в пропасть, в которую она упала этой ночью. Ее честь красовалась красным пятном на белоснежной ткани. Лика до боли в скулах сжала зубы. Руки дернули за край простыни, утаскивая ее в ванную комнату. “Поздравляю… теперь ты такая же шлюха, как и остальные…” Сухой, тихий голос кружил в голове, уничтожая последние капли ее самообладания. Надо смыть эту грязь, надо смыть ее бесчестие. Но если на ткани не останется и следа, то что делать с душой?
Слезы превратились в туман, размывающий реальность, оставляющий только нечеткие силуэты.
Она перестала чувствовать. Ледяная вода обожгла руки, окрашивая их в багряный цвет. Кожа на пальцах стерлась, в желании избавить ткань от ее унижения.
Она перестала слышать. Мысли занесли ее далеко и глубоко в себя. Лика не слышала, как тихий голос позвал ее от входной двери. Она не слышала тихих шагов по своей комнате. Она не услышала глубокого вдоха и замирания дыхания на доли секунды.
Она перестала видеть. Для нее остался тайной напуганный, переходящий в злобный, взгляд. Она не видела, не слышала, не ощущала. Безмолвная, сломленная кукла, ушедшая в себя.
Дверь в кабинет впервые так неестественно громко отворилась, чуть не ударив по спине начальника охраны.
–Ты что сделал с девочкой?– Каблуки громко отстукивали, угрожая скандалом. Злобный взгляд фурии не замечал охранника, он был направлен на бывшего мужа.
–Илья, оставь нас.– Он поднял прищуренные глаза на женщину. Стальная интонация голоса, повелевающая, устрашающая, говорила о непринятии такого поведения со стороны женщины в его адрес. Дверь закрылась за громилой.– Ты что себе позволяешь?– Он поднялся из кресла, крепко ухватившись за подлокотники. Кожа натянулась и костяшки пальцев побелели.
–Это что ты себе позволяешь?– Мила вскинула подбородок, глаза сверкали гневом. Увиденное в комнате Лики шокировало ее и придавало храбрости, стоя перед огнедышащим драконом.– Она пришла в твой дом чистым, светлым ангелом, не тронутой, а ты обесчестил ее. Как ты мог? Как посмел?– Брезгливость проявилась в искаженных губах. Она не верила в то, что Андрей мог опуститься до насилия. Он не ангел, он жестокий и строгий. В нем давно не было теплых чувств к окружающим, но это…