– Ложись,– в голосе Борисыча равнодушие.– Сними белье и согни ноги в коленях.
– Это еще зачем?
– Первоначальное УЗИ делается трансвагинальным способом,– устало ответил Борисыч, – оно более информативно на ранних сроках. Кроме того, в твоем случае это необходимо по еще одной причине.
– По какой?
Доктор не ответил. Я заерзала на противной пеленке, когда внутри меня оказался ледяной датчик, затянутый в презерватив. Затошнило еще сильнее. Ощущение мерзкое. От страха свело все внутренности.
– Я так и думал,– хмыкнул Борисыч, – смотри, девочка.
Я уставилась на экран, который добрый дядюшка развернул в мою сторону.
– И что я там должна увидеть? – прошептала, рассматривая две точки, плавающие в черной дыре экрана. Нет, это же невозможно. Так же не бывает.
– В полости матки одно плодное яйцо,– хмыкнул мой мучитель, ткнув в изображение кончиком ручки.
– Слава богу, – выдохнула я, поборов желание вскочить с кушетки и бежать сломя голову.– Один. А то мне уж показалось… Один грех на душу брать не так страшно, правда же?
– Я сказал, плодное яйцо одно,– голос Борисыча сейчас слишком торжественно звучит. Это что, какой – то фарс? Точно, он же Мамонтовский приспешник и друг. Точно, это просто такая изощренная издевка.– А в нем два эмбриона. Параша, или как там ты просила тебя называть? Даздраперма? Там двойня. Однояйцевая. Ты меня слышишь?
Слышала ли я его сейчас? На меня словно накинули ватное одеяло, поглощающее все звуки вокруг, все предметы и чувства. Я смотрела на экран, на котором два маленьких эмбриона еще не подозревающие, что задумала их горе – мамаша, мирно плавали в своем космосе, в ожидании рождения в прекрасный мир.
– Они… Господи,– хрип толчками вырвался из моей груди, смешанный с какой – то слезливой глупостью.– Борисыч, они же прекрасны?
– Я готовлю вакуум? – ухмыльнулся добрый дядюшка. Зря он. Я сейчас почувствовала, что готова его растерзать за то две точки на экране его услышали. И он явно это понял. Ухмыльнулся загадочно. – Думаю, что Глебу уже можно сказать. Эти красавчики теперь вне опасности. Глебка конечно ювелир.
– Скорее снайпер,– вздохнула я.– Два раза попал в яблочко. Два раза за всю мою глупую жизнь.
– Подожди, ты что…? Прасковья, это же значит, что вы просто созданы друг для друга. Ты должна остаться и поговорить с Глебом. Он имеет право принимать решение.
– Зачем? Чтобы снова услышать, что я толстая дура. И про личинок сатаны? Я сама. Кстати, вы не имеете права. Я вас засужу за разглашение. Я вас… Мы не нужны ему. Он сам сказал. Мы уедем прямо сегодня.
– Ты ведь понимаешь, что я не буду скрывать твое положение от моего крестника? Плевал я на суды человеческие. Есть высший суд, вот на нем я бы не хотел опрофаниться,– посмотрел мне прямо в глаза просто человек – не врач.– Ты такая дура. Взять бы ремень, и выпороть вас обоих. И тебя и этого идиота. Но воспитывают детей, пока они поперек лавки лежат, теперь уже поздно.