– В доме дети, котлетка. Да и трахаться в коридоре негигиенично, ой, прости, я буду нежным. Обещаю, – слава богу, хоть у него в голове еще остались разумные мысли, хотя он конечно козел. Или просто для него то, что сейчас происходит просто очередной эпизод. Почему бы не попользоваться тем, что само плывет в руки? От этой мысли я начала задыхаться, дернулась, чтобы вырваться из плена гипнотического желания. И он это заметил.
– Ну уж нет, детка,– оскалил зубы, и я поняла, что мне по барабану, что он там думает. Что я имею право на то, что происходит сейчас. Это будет мой реванш, приз за семь лет добровольного целибата. И я сдалась. Просто обмякла в руках мамонта, со скоростью светового луча волочащего меня по дому в свою берлогу. А потом… А потом, пусть хоть трава не растет в выжженной пустыне, которую он снова оставит в моей дурацкой жизни.
– Куда? – прорычал яростный зверь, распаленный как разогнавшийся паровоз. Бросил меня на кровать, и, клянусь, облизнулся, глядя, как я пытаюсь отползти. Интересно, когда он успел избавиться от дурацких шорт и трусов? О боже. Боже. Дай мне сил. Смерч в мозгу сменился тягучей лавиной, разжижающей остатки разума.
– Глеб, а защита? – вяло пискнула я, загибаясь от желания, свившегося в животе словно тугая пружина.
– Я никому не позволю тебя обидеть пока я рядом,– промурчал хищник глупо, раздирая голыми руками толстую ткань джинс. Ухватил меня за бедра резко притянул к себе. Пружина лопнула, раздирая реальность, расцветая огненными шарами восторга. – Черт, какая ты сладкая. Даже не надо обмазывать кремом из торта, чтобы это понять.
– Я про другую защиту,– хныкнула я, но кто б меня слышал?
Его язык исследует мое тело, а я не дышу, не живу, не существую. Сосок пронзает боль, и я больше не могу сдерживать стон, несущийся из самых темных глубин моей мятущейся души. И когда он отстраняется, всего на миг, я готова молить о продолжении этой сладкой, такой обалденной муки. Продлении.
– Мамонт,– хриплю, загибаясь от разочарования, – не останавливайся.
– О нет, детка, я тоже хочу насладиться,– шепчет мне прямо в ухо. Играет, доводя до совершенного, идеального сумасшествия. Он огромен, нависает надо мной мускулистой горой. И его готовое к бою орудие прямо перед моим лицо, кажется огромным.– Ты не булка, ты мина замедленного действия,– шипит он, притягивая мою голову к торчащему колом члену. Я пробую его на вкус, одуревая от происходящего. Обхватываю губами и делаю несколько неуверенных движений, начиная схождение в мой персональный ад. Точнее свободное падение. Слушаю стоны, больше похожие на рев дикого животного, загибаясь от натуральной, не свойственной мне похоти.