– Вы не на моем месте. И никогда на нем не будете,– хмыкнула мерзавка, мрачнее как туча.
Конечно не буду, я ж не дурак детей заводить. Слава богу хоть тут пронесло, и антихристы не мои. Она же так сказала. А бабы обычно наоборот своих выродков стремятся на шею повесить. Так что она точно сказала мне правду. Черт, почему же я тогда чувствую то, что чувствую?
Я допер пацана до спальни, уложил в кровать, накрыл дополнительным одеялом, чтоб не замерз, поборол желание погладить его по голове. Что такое со мной? Может старею? Чертова баба, словно цербер наблюдала за моими действиями.
– Спать иди, нам скоро ехать в полицию,– вытолкал за дверь не сопротивляющуюся чертовку, еле стоящую на ногах. Оказывается даже посланницы преисподней уставать могут, да и нервы у них не стальные. – Вовку Альбертовна вымоет, когда он проснется, накормит и будет за ним ходить как привязанная, уж будь уверена.
– Глеб, спасибо,– вдруг прошептала Прасковья, подошла ко мне и клюнула в щеку своими мягкими губами. Шрам загудел от этого прикосновение посильнее чем от пощечины.– И прости меня.
– За что? – выдохнул я.
Прасковья
– За что ты просишь прощения, булка? – его губы совсем рядом. И черт меня подери, если я не мечтаю о том, что он снова меня укусит: до крови, до щемящей боли, до потери ориентации в пространстве, до оживления.
– За то, что сошла с ума, ах какая досада,– прохрипела я, и вдруг дотронулась до его щеки. Пальцы укололись о щетину, но мне показалось, что это высоковольтный разряд. Боже, что же я творю? Хотя, ни один высший разум не сможет дать объяснения моей глупости. Это ведь безумие. Мы настолько разные – две параллельные прямые, которые каким – то чудом все же пересеклись, вопреки всем законам вселенной.
–Это наверное какой-то вирус,– прошептал чертов мамонт.– Он летает в воздухе, и совсем скоро мы начнем кривляться до упаду в пляске святого Вита. Но пока этого не произошло…– сильные руки подхватили меня под ягодицы, так легко, словно это не я покупаю себе одежду размера супер сайз.– Только предупреждаю, вишенка, торта у меня нет.
– Ты все таки страшный придурок,– вырвавшийся из моей груди сыграл роль спускового крючка. Я взвыла, когда он впечатал меня в стену спиной. Но тут же забыла об еще не до конца зажившей ране, об осторожности, о том, что мы снова наступаем на те же грабли, что и семь лет назад.
– Нет, не здесь,– горячий шепот обжигал, но все же не до конца проникал в мое сознание, в котором бушевал ураган гормонов и огненного восторга.
– Не останавливайся,– исступленно проныла я.