Ехидна, а не подруга. Я схватилась за лопаточку, размышляя треснуть ею по башке слишком прозорливую подружку, или себя закопать в жирном бисквите, пропитанном сиропом. Заесть стресс, как это я обычно делаю.
– Он уехал с другой. Она его целовала, я видела. Прямо в засос, губищами своими погаными,– чувствуя, что сейчас зареву в голос, прокаркала я и прямо с лопатки которой хотела минуту назад приговорить Зайку, начала пожирать липкую сладость. Которая сегодня показалась мне абсолютно невкусной, слишком приторной, оседающей в желудке камнями.– И этому гаду нравилось. Понимаешь? Он ее вот так руками лапал своими,– я хаотично зашарила пальцами по своей спине, обняв себя насколько это возможно, вымазанными кремом конечностями. Надо же было наглядно показать, как чертов мерзавец щупал красотку супругу, с которой, кстати разводиться не особенно то спешил.
– А может она сама… – блеснула умом Зайка. Ну конечно, прямо вот она его насильно заставила этого бесчувственного кабана пихать ей в рот язык, и хватать ее за задницу имплантированную. От воспоминаний мне стало дурно, даже затошнило. Хотя. Может от крема жирного это. Черт его знает. И я даже хотела послать подругу, чтобы не несла чушь и не защищала поганца. Но замерла, услышав тихий звук, несущийся из прихожей. Скрежет, будто кто – то ковырялся сейчас в замке Зайкиной двери.
– Ма, Вовка дурак,– вбежала в кухню Варюшка, таща в руках своего верного питомца. Крыс болтался в ее ручонках, абсолютно не сопротивляясь такому неуважительному обращению к своей крысячьей персоне. Мне бы познать такой дзен. Я даже забыла про скрежет в замке, решив, что мне скорее всего показалось. Уже мерещится начало, скоро галлюцинации начнутся, а там, глядишь, отправлюсь я в дурку. А что, и не плохо – забот никаких, есть где жить, тепло, коммуналку платить не надо, таблетки опять же вкусные дают.– Он знаешь что сделал?
Я даже не успела узнать у дочери, что сделал ее многоумный братец. Грохот, раздавшийся из прихожей, сотряс наверное не только дом в котором находится Зайкина норка, но и все окрестные многоэтажки. Крыс лениво моргнул. Зая упала с табуретки на пол, и я ей даже немного позавидовала, глядя, как она бодро ползет под стол, виляя располневшей попой. Надо же.
– Что это было? – прохрипела я. Но семь лет проведенных на волнующемся вулкане привили мне иммунитет к подобного рода стрессам. Я взяла себя в руки и бросилась в затянутый пылью и дымом эпицентр Вовиковых замечательных экзерсисов.
– Ма, я просто сделал защиту от воров. Решил испробовать,– мой сын, похожий на кочегара, рыдал посреди разрушенной прихожей своей крестной, растирая по чумазому личику слезливые сопли. Я бросилась его ощупывать, очень надеясь, что в этот раз травм избежать удалось. Поэтому не сразу заметила чужие ноги, отчего –то в одних носках с дырками на пальцах, остальная часть была не видна в клубах взвеси, висящией в сизом воздухе. Но я очень надеялась, что верхняя часть туловища носкодырного все еще крепилась к нижней, а не висела ошметками на Вовкином капкане для несчастных, посмевших позариться на неприкосновенность Зайкиной фатеры. Ботики чужака раскидало взрывом по прихожей.