Да, целебный сон вышел, ничего не скажешь.
Неужели это я так повлияла на лечение?
Других вариантов на ум не приходило. Аррон, если и был удивлен, показывать этого не стал.
Стоило закончить с перевязкой, как герцог попытался встать.
– Да что же вам не лежится? – возмутилась я.
– Нет у меня времени отлеживаться, – проворчал герцог, предприняв очередную попытку встать.
Вот только я не позволила, осторожно надавила плечи его темейшества и усадила обратно. Аррон поднял на меня взгляд и ухмыльнулся. Моя наглость его только насмешила. А когда я попыталась отстраниться, он поймал мои ладони.
– Дорогая Катрин, словами не передать, как я вам благодарен…за все, – протянул герцог и поцеловал сухими губами мою ладонь. – Вы не просто спасли мне жизнь. Теперь у меня есть и второй шанс, и надежда…
На что надежда, Аррон так и не договорил. Но это было не важно, я уже не слушала. Почему-то обычно невинное прикосновение показалось слишком интимным. Теплое дыхание защекотало кожу и вызвало мурашки по всему телу. Кровь вскипела, бросившись вниз живота. Я перестала дышать и шевелиться, чтобы не выдать своего волнения.
Это на меня так совместная ночь повлияла? Или все началось еще с валяний на берегу болота? А потом долгие часы совместных чтений. Аррон и тогда касался меня, то случайно заденет ладонь, помогая переворачивать страницы. То его лицо окажется слишком близко, так, что мужчина мог беспрепятственно вдыхать запах моих волос. Этих случайностей было столько, что в какой-то момент я перестала дергаться и напрягаться. И тут вдруг опять, обычный жест, поцелуй ладони показался запретной острой лаской. Заставил вспыхнуть до кончиков волос.
– Мы немедленно отправимся в Урланду, – вырвал мое сознание из оцепенения голос его темнейшества.
– Сейчас? – удивилась я.
Наплевав на мои просьбы не шевелиться, Аррон осторожно стал подниматься. Мне ничего не оставалось, как помочь ему.
Мужчина глухо застонал. Раны наверняка еще доставляли боль и дискомфорт.
– Ладно, отправимся через пару дней. Тогда мне уже точно нечего будет опасаться.
– Как скажете, ваше темнейшество.
– И еще, Катрин, – лицо Аррона вмиг стало серьезным, и я прониклась, внимая каждое его слово. – Моя мать не должна ни о чем знать. Надеюсь, ты ей не успела рассказать о своей особенной магии?
Покачала головой в стороны. Все-таки хорошо, что я не стала откровенничать с герцогиней, как чувствовала.
– Вот и умница.
От этой похвалы в душе разлилось тепло, и я мысленно отругала себя. Нельзя воспринимать герцога Мортейна как мужчину. Нельзя растекаться ванильной лужицей от ласкового слова и доброго взгляда. А то права окажется его мать, да только будет поздно спасать мое глупое сердечко.