И бросил голову шута, к ногам прекрасной королевы
О милый шут меня прости, тебя я больше не увижу
Тебя по-прежнему люблю, а короля я ненавижу»
Вставшую с дивана девушку Дергач и Стрёма упорно затаскивали на кухню.
–Стрема, отстань от девчонки, – крикнул Глеб, беря ля-минор
–Получилось, – обрадовался он, когда красивый аккорд, наконец, зазвучал, почти как у Славки. Возня у двери кухни продолжалась.
–Стрема, я кому сказал, – снова крикнул Глеб.
Но никак не получалось после ре-минор, взять быстренько баррэ на первом ладу и сыграть фа мажор. Пальцы не слушались, а взять баррэ надо быстро. Быстро взять баррэ, чтобы было и быстро и красиво Глеб делать этого еще не мог. Не отработал еще. Да и когда? Только утром Славка показал.
– Да, что вы мальчики, отстаньте, – крикнула незнакомка, испуганно, посмотрев широко открытыми глазами на Глеба.
И тут его как обожгло. Так это ж она. Та, из автобуса. Точно! Ее большие – большие, синие – синие глаза, и реснички эти, чудо. Она! Она, она, та самая из автобуса, о которой так много думал и для которой и разучивал сейчас эту душещипательную дворовую песню.
Собственно говоря, и смотреть – то в комнате, кроме как на Глеба, уже больше ни на кого и не было. Лёва, как всегда, давно отрубился, оккупировав удобное кресло, Славка ушел. Косой безуспешно пытался вставить в магнитофон кассету.
Глеб вспомнил автобус, ее благодарный взгляд, когда он каменной стеной защитил ее от острой и корявой корзины торговки, приняв на себя все давление задней площадки автобуса, напичканной пассажирами. Приятный взгляд, теплый, благодарный.
–Стрема, ты, что русского не понимаешь? – еще раз крикнул Глеб.
Не помогло. Понесло придурков.
Глеб осторожно отложил свою мечту, навалив ее на спинку дивана. Прощальным негромким эхом отозвалась шестая струна.
–Нота Ми, – с удовольствием отметил Глеб, вставая и направляясь к двери кухни, где возилась эта тройка. – Эхом вослед затихала басовая струна гитары. Красиво звучала, проникновенно.
– Стрёма, ты русского не понимаешь, – начал увещевать Глеб, отодвигая его плечом к косяку двери и намереваясь по-доброму освободить девчонку от хватких и липких рук этих двух захмелевших болванов.
И тут противник допустил большую ошибку. Сжав свой большущий кулак, Стрема, лихо взмахнув своей гривой волос, правой рукой широко размахнулся. Да слишком широко. Да слишком размахнулся. Тут уж Глеб и сообразить не успел, как его левая коротким и быстрым апперкотом сразу попала в цель. Стрема, успев как-то удивленно ухмыльнуться, медленно стал сползать по стенке комнаты.