Можно было бы сменить позицию, но, кажется, меня никто не ищет, – возможно, у них и снайперов тут нет. Или попрятались все? Тогда нужно развить успех! Опять разглядываю его в прицел. А он жив! «Трёхсотый». Отчётливо вижу, как поднял руку, – видимо, своих зовёт. Что-то никто у них не спешит спасать товарища! Оно и правильно – их ждёт не только он, но и я! Вот он одной рукой медленно поднял автомат, упер прикладом в землю, перехватил за рукоять, и дал очередь куда-то вверх – с задержкой в две секунды слышу треск очереди – сигнал своим!
Да, вот они, наконец, пришли в себя и отреагировали! Слышу хлопок миномёта и протяжный свист мины, улетающей куда-то далеко мне за спину, затем вдали разрыв. «В молоко» – не то слово! А его по-прежнему никто не спешит спасать. Второй хлопок – теперь уже свист мины короче и разрыв ближе. Чувствую нетерпение, снова вспотели ладони. Третий хлопок – свист ещё короче, разрыв ближе, справа. Значит, они примерно догадались, где я, и начинают пристреливаться. Жаль! Я-то думал, совсем наугад «ложат», а теперь придётся сваливать – рано или поздно даже самые бестолковые миномётчики пристреляются. А с ним что? Не оставлять же! Беру его опять между двумя угольниками, опять плавно жму спуск…
Он был далеко не единственный, в кого я стрелял, и, очевидно, не единственный, кого убил. Точнее, именно про него однозначно нельзя утверждать, что убил, потому что можно выжить и с двумя пулевыми, – шансов немного, тем более, что медслужба у них была не лучше, чем миномётчики, – но можно! А вот то, что вообще среди подстреленных мною были «двухсотые», – это можно утверждать совершенно определённо! Теория вероятностей – упрямая штука!.. Только вот помню я, почему-то, не тех абстрактных «двухсотых», а этого конкретного, и мои два выстрела в него.
Говорят, раньше, когда солдат заставляли приводить в исполнение смертные приговор – расстрел – на расстреливающее отделение давали один из патронов холостой, и каждый солдат мог надеяться, что холостой достался ему. И винтовки, значит, заряжали перед расстрелом не те, кто потом стрелял?.. Странная традиция! Но тогда и я, в общем, могу надеяться, что все подстреленные мною были лишь «трёхсотыми» и выжили… Не знаю, как тем солдатам, но меня эта мысль оставляет равнодушным, а помню я того, который, возможно, и правда выжил, и свои два выстрела по нему, особенно второй…
Война для меня давно кончилась. Я по-прежнему молод и здоров, но живу один, мало общаюсь с людьми, разве что иногда с сослуживцами. Гражданскую работу по душе так и не нашёл, хоть и пробовал. За службу и участие в боевых действиях мне выплатили кое-какие деньги, и я их научился достаточно успешно вкладывать и инвестировать. Богачом, конечно, не стал, но на жизнь хватает, да и тратить особенно не на что. А не хватит, поеду опять куда-нибудь воевать – снайпера нужны всегда и всюду, как врачи. Только наоборот.