Палач пристроилась при входе в сторонке от них, возле оставшегося зверья. Она приподняла маску, облокотилась о стену и закрыла глаза. Чёрная пелена плыла перед глазами, её мутило. С каждым днём всё становилось только хуже, что будет по окончанию плавания она и представить боялась. С закрытыми глазами голова кружилась только сильнее, Палач подняла веки и обратила взор на уцелевших животных. Их осталась всего горсть: телок, один волк и пара взрослых медведей какого-то дрессировщика, и покалеченный белый олень. Величавое животное покоилось на сене, после утренней взбучки оно больше не стояло на ногах. Олень смотрел на Палача, под глазом его красовалась подаренная ею рана. Он был столь же невозмутим, как и дни назад. От его взгляда Палач почувствовала себя не в своей тарелке, она отвела взгляд и погрузилась в раздумья, которые по-прежнему довались тяжко. На фоне собственных мыслей она улавливала ленивое бренчание уставшего барда под лёгкое покачивание судна, где-то глубоко в сознании. Музыка играла, становясь всё тише и тише до тех пор, пока Палач окончательно не погрузилась в сон.
24 октября. Северный океан. Округ Руана
Стоя на полубаке и крепко закутавшись в плащ Палач, обдуваемая холодным северным ветром наблюдала на горизонте приближающееся пятно земли. Сегодня они причалят в городе Руан и бушующие воды Северного океана останутся позади, а вместе с ними и чудом пережитые дни на судне «Бороздящий».
Как Палач и предполагала до этого дня дожили не все, но большинство, хотя если судить по состоянию оставшихся, то живыми их назвать язык не повернётся. «Только бы причалить» – вертелось в головах каждого более-менее стоящего на ногах, остальные же, наверное, и думать уже не способны. Измученные и истощённые недугом они могли только лежать и глядя в пустоту изредка издавать стонущие звуки – живые трупы… Те же кто чувствовал себя получше – в основном моряки, помогали лекарю ухаживать за беспомощными: кормить, водить на гальюн и убирать за ними, если приходилось. Только какой в этом смысл? Выздоровеют ли они в городских лечебницах, после высадки с корабля?
Для Палача всё это было не важно, главное, что у неё шанс был, ведь в сравнении с ними она чувствовала себя на много лучше. По крайней мере она была в состоянии самой ходить на гальюн.
На протяжении всех дней после той скотобойни с каждым новым трупом люди всё чаще поглядывали в сторону зверья, в какой-то момент они стали подозревать в бедах даже друг друга, но повторить тот случай никто так и не осмелился. Теперь уже было поздно что-либо решать, до суши рукой подать, тем более что сил замахнуться на кого-либо уже не было даже у Палача, оставалось только ждать…