Разведчик вернулся лишь утром, нагнав полк уже у моста. Ожидая доклад, командир полка сосредоточенно наблюдал, как лейтенант устало вылез из седла и, передавая поводья его связному, что-то шепнул тому, вероятно, попросил немного ослабить подпругу, а затем, ласково похлопав коня по лоснящейся от пота шее, оправил гимнастёрку и, стараясь держать чёткий шаг, направился к нему. И подойдя, совсем некстати, с шиком козырнул – резко распрямив вскинутую ладонь возле самой фуражки, вызвав кривую ухмылку на хмуром лице командира полка.
– Товарищ майор… по результатам разведки… в том месте действительно брод… – прерывисто, ещё не отдышавшись после скачки, докладывал лейтенант. – Берега вокруг заболочены немного… Местные колхозники что-то вроде гати там сделали… Грунтовка с одного на другой берег идёт… – переведя дыхание, подытожил: – Переправиться можно.
– Машины через брод пройдут?
– Если друг за другом, по одной – то должны пройти… В крайнем случае, брод можно ещё брёвнами и ветками закидать – берега все в зарослях…
– На правом берегу возвышенность?
– Так точно. Сначала от реки широкая низина, а затем крутой взгорок. С него весь левый берег хорошо видно.
– Так… – глядя куда-то в сторону, протянул командир полка. И понимая, что опасения его не напрасны, он теперь уже точно убежденный в необходимости хоть как-то задержать противника у брода, окончательно принял трудное, но единственно верное решение. Резко повернул голову в сторону своего связного и жёстко, будто отрубив что-то, приказал:
– Командира второго батальона ко мне! Быстро!
И глядя как тот, придерживая рукой переброшенный за спину ППШ, рванул в сторону колонны второго батальона, как раз подходящей к мосту, командир полка ещё раз взвесив ситуацию, точно и чётко сформировал будущее распоряжение.
Через несколько минут прибыл комбат со своим ординарцем. Подошёл, косолапо ступая натруженными ногами и, вытянув широкую ладонь к крепко насаженной на голову фуражке, приступил было к докладу. Но майор, взмахом руки, прервал его и сразу перешёл к делу:
– У тебя пулемётов сколько осталось?
– В пулемётной роте – четыре максима. Патронов крайне мало – по одной ленте на пулемёт.
– Слушай, капитан, выделишь один пулемёт – исправный. Две ленты к нему. Подберёшь толкового наводчика. Останется прикрывать отход, – пристально глядя прямо в глаза, подчёркивая значимость каждого слова, распорядился командир полка. Опустошенные усталостью и казавшиеся поначалу безразличными глаза комбата сразу сузились, брови сдвинулись к переносице. На лице появилось выражение серьёзной озабоченности, тяжёлой работы мыслей – комбат думал. Майор не торопил его, а лишь продолжал всё так же пристально смотреть ему в глаза. Обмозговав приказ и получив разрешение лично доставить и наводчика, и пулемёт, капитан вместе с ординарцем торопливо зашагал в сторону своего батальона. Это был единственный оставшийся в полку кадровый командир батальона, поэтому майор и обратился именно к нему, рассчитывая, что приказ будет понят, осознан и выполнен так, как того требует дело. Закончив с комбатом, майор подозвал к себе командира разведвзвода и приказал: