Беспокойство, притуплённое до этого делами и работой, теперь всепоглощающе овладело им. Тревожные мысли о том, насколько трудна поставленная перед ним задача и чем закончится для него предстоящий, явно не равный бой, тяготили сознание. Томительно ожидая исхода, он всё отчётливей осознавал, что возможно именно здесь и сегодня будет решаться его жизнь.
Он ждал. И всё время, пока занимался оборудованием позиций, пока устанавливал пулемёт, пока отдыхал, – посматривал на противоположный берег, на поле за рекой, на дорогу, тянувшуюся к броду, – иногда мельком, иногда внимательно в бинокль. Но там, впереди всё было без изменений и никакого движения не наблюдалось. Уже заметно перевалило за полдень. Время шло. Он ждал. И тихая безмятежность солнечного дня убаюкивала наивной надеждой, что опасения командира полка окажутся напрасными и до заката на этом участке ни чего не произойдёт.
Вначале, где-то вдалеке, возник звук. Сперва слабый и невнятный – этот звук, с каждым мгновением, становился всё сильнее и ближе. Сержант чутко прислушался и определил – рёв моторов. А после, напряжённо всматриваясь вперёд, различил, как на линии горизонта один за другим образовались два нечетких силуэта. Прильнув к биноклю, рассмотрел – по дороге, поднимая за собой неимоверное количество пыли, катились к реке два мотоцикла. «Разведка!» – сообразил сержант. И наведя пулемёт на участок брода, остро ощущая, как нелегко ему будет управиться без второго номера, приготовился к бою.
Все прежние переживания отошли куда-то в сторону, мучительное ожидание уступило место действию. Всё, кроме предстоящего боя, стало лишним, не нужным. Главное сконцентрировалось теперь здесь – у переправы, ограничившись прямоугольным вырезом в щитке пулемёта.
Мотоциклы подъехали к реке и, скрывшись на какое-то время за зарослями по берегам, выскочили уже у самого брода. Остановились. Теперь их можно было отчётливо рассмотреть и без бинокля. На каждом мотоцикле сидело по два немца – один за рулём, второй в люльке. Водители, стянув защитные очки, стали осматривать местность у брода – видимо решали, как ловчее переправиться. Прошло около минуты и тот немец, что был за рулём первого мотоцикла, приподнявшись на подножках и коротко кинув взглядом по сторонам, резко рванул вперёд и, уверенно перескочив через брод, остановился на другом берегу. Слез с мотоцикла и, что-то задорно крича, замахал рукой второму водителю.
Сержант плавно повёл пулемётом – совместив прорезь целика с мушкой, поймал в прицел фигуру водителя первого мотоцикла. Затем, аккуратно подняв предохранитель, мягко коснулся спускового рычага. И стал ждать, когда водитель другого мотоцикла начнёт переправу. Тот, наконец-то решившись, двинулся вперёд, и пулеметчик, нажав на спуск, – дал короткую очередь. Ещё одну. Ещё и ещё… От пулемёта, вперёд к мотоциклам, метнулись выброшенные из ствола пули – невидимыми, но вполне осязаемыми трассами прошили пространство. Пулемётчику казалось, что он сам мчится с ними, ощущает силу их удара. Сломавшись пополам, упал на землю водитель первого мотоцикла. Замер в неестественной позе другой немец, так и не успев выбраться из люльки. Разобравшись с первым мотоциклом, сержант занялся вторым. Тот, пытаясь уйти из-под огня, разворачивался, суетливо ёрзая взад-вперёд. И вдруг, сильно накренившись набок, застрял, увязнув на заболоченном берегу. Но только пулемётчик, хорошо прицелившись, собрался вести стрельбу, как водитель проворно выскочив из-за руля, во весь опор бросился прочь от мотоцикла, а следом за ним и второй мотоциклист. Да так быстро и неожиданно, что посланная сержантом вдогон беглецам очередь прошла мимо, и немцам удалось, домчавшись до зарослей у реки, укрыться там.