Взрыв гулко ухнул, взметнув в воздух мелкую красную крошку. Часть фасада обвалилась, обнажив кирпичную кладку. Вторая граната завершила начатое, проделав приличную дыру. Я подхватил рюкзак и первый нырнул внутрь. Сергей с Артёмом изумлённо крутили головами, пока мы торопливо шли по коридору мимо жилых комнат. А когда я вывел их в основную пещеру, замерли, не веря своим глазам. Сияющая оранжевая паутина, затянувшая собой весь высокий каменный потолок, была видна невооружённым взглядом. Учитывая того же цвета монумент, стоящий в чаше с зелёной жижей, и две каменные ёмкости, покрытые разноцветным переливающимся одеялом, зрелище было впечатляющее.
Перепрыгивая через ступеньку, сбежал вниз. Остановился возле ванны с братом, пытаясь разглядеть его сквозь радужные сполохи. Бесполезно, только глаза заболели.
Я скинул мешок с плеча, достал Серёгино тряпье. На всякий случай обмотал руку поверх дождевика и начал сбивать сверкающие нити. Жгло даже через одежду. Закусив губу, я остервенело рвал на части упругие цветные жилы. Они отлеплялись от брата с мерзким влажным чавканьем, возмущённо извиваясь в попытках снова прилепиться к источнику пищи.
Откуда во рту медный привкус собственной крови?
То, что я видел, не могло быть правдой.
Всё тело Семёна было исполосовано рубцами и воспалёнными ссадинами от постоянного контакта с корнями этого проклятого дерева. Невероятно похудевший, словно узник концлагеря, он лежал на боку, в одних трусах, немного поджав под себя ноги. Голова покоилась на согнутой в локте руке. Как в детстве. А потом ещё вечно жаловался, что не чувствует её, когда утром возвращался обратно в тело. К горлу подкатил предательский ком.
Нет. Не сейчас.
Нельзя сейчас.
Нельзя.
Я – боль.
– Охренеть, – шёпот Артёма над самым ухом заставил меня вздрогнуть. – Это твой брат?
– Помоги мне его вытащить и займитесь Борисом.
Но помощь оказалась лишней. Семён весил чуть больше взрослого ребёнка. Я медленно опустил его на землю, поправил сбившиеся на лбу волосы. Через несколько секунд он открыл глаза.
– Ну, что, не передумал меня везти в Москву, старший?
Семён говорил чуть слышно, еле шевеля опухшими губами.
– Сказал же тебе, уходи. Упрямый ты сукин сын.
– Наоборот, очень удобно. Ты теперь в ручную кладь можешь поместиться. На билетах сэкономлю.
Отличная шутка. Только голос дрожит, выдавая такие ненужные эмоции. Сука.
Где-то на другом краю галактики слышен отборный мат и оханья Бориса.
Это хорошо.
– Сколько у нас времени? – Семён пытается приподняться на руках, обессиленно падает обратно. Но голос звучит уже громче и твёрже.