Чтобы дать себе время собраться с мыслями, я купила мороженое, свернула в ближайший скверик и уселась на лавочку.
Мороженое освежало, но остроты мыслям не придавало. Вскоре от него остались лишь палочка, комок золотистой фольги и липкие следы на пальцах, а придумать я так ничего и не смогла. Кроме того, меня окончательно покинуло мужество, и оставалось только признать свое поражение до начала боя и вернуться не солоно хлебавши на дачу.
И тут, вытирая салфеткой руки, я натолкнулась взглядом на кольцо. Три иероглифа - имя древнекитайской царицы фей - нежно переливались на поверхности черного камня.
- Слушай, - вполголоса сказала я кольцу, - если ты действительно волшебное, сделай так, чтобы ко мне не приставали с расспросами и нашли мне все, что я попрошу. А если ты не поможешь, я тебя больше носить не стану, потому что от тебя нет никакого толка. И делай тогда что хочешь, только без меня.
Мне почудилось, что кольцо мигнуло в ответ.
Через полтора часа я сидела в помещении милицейского архива и, не веря своему счастью, смотрела на лежавший передо мной на ободранной крышке стола пухлый том дела Кузнецовой Анны Валентиновны, 1978 года рождения. Через подвальное окошко до меня доносились шаги и мужские голоса. Пахло бумажной пылью. Большую часть места в комнате занимали доходящие до самого потолка стеллажи - длинные ряды корешков папок, коробки с завязками, стопки бумаг.
Кольцо с блеском выполнило возложенную на него задачу. Любая дверь с легкостью отворялась передо мной, лица расцветали улыбками, лишних вопросов ни у кого не возникло, а удостоверение мне так и не понадобилось. "Интересно, думалось мне, - а если я приду, скажем, в какой-нибудь банк и попрошу миллион долларов на мелкие расходы? Неужели дадут?" Однако, взглянув на кольцо, я поняла, что не дадут. Как там сказал Вадим: "Тогда это будет совсем другой дар". Обидно, но ничего не поделаешь.
Щелкнув выключателем настольной лампы, я открыла обложку папки и с головой погрузилась в чтение.
Трудности начались уже с протокола осмотра места происшествия продираться сквозь тяжеловесные формулировки следователя, написанные к тому же не самым разборчивым почерком, было нелегко.
Тело Кузнецовой Анны Валентиновны было обнаружено 12 августа прошлого года жителем поселка Белые Ключи Матвеевым Николаем Алексеевичем. Имя и адрес нашедшего я записала в блокнот.
Тело плавало у берега. На самом берегу ничего подозрительного обнаружено не было. Никаких зацепок, читала я между строк протокола мысли следователя.
Результаты экспертизы и заключение эксперта привели меня в еще большее уныние, чем первый протокол. По сравнению с почерком, которым все это было написано, почерк следователя казался каллиграфическим, а обилие медицинских терминов, изысканно нанизанных один на другой, делали сей опус вообще малопригодным для чтения. Некоторые термины, написанные относительно разборчиво, я тоже выписала себе в блокнот. Одно было понятно - следов насилия на трупе не обнаружили. Обнаружили другое - беременность сроком приблизительно три месяца. Да... Детектива из этого дела явно не получалось, а вот слезливая мелодрама - запросто. Я разочарованно вздохнула. Но решила не сдаваться. Прочитала протоколы допроса родителей девушки - бедняги! - выписала и их адрес тоже. И родители, и друзья, и соседи, и сотрудники - она работала секретарем в московской строительной фирме - как один говорили, что последнее время она выглядела подавленной, но на расспросы не отвечала, ни с кем своими проблемами не делилась и что послужило причиной ее самоубийства, никто так и не понял. Что еще удивительнее - никто ничего не знал о личной жизни покойной. Все догадывались, что у нее есть молодой человек, но кто он, как его зовут, как он выглядит - об этом ни одна живая душа не имела ни малейшего представления. То ли Анна действительно была прирожденным конспиратором, то ли свидетели чего-то недоговаривали, что и неудивительно, учитывая любовь граждан к родной милиции. Но расскажут ли они что-нибудь мне, если я начну их расспрашивать? Боюсь, тут мне волшебное кольцо уже не поможет.