Ирина Николаевна посмотрела на меня с ужасом:
- Да как же такое может быть? Ведь искали же, никого не нашли! Даже того, кто... - Голос ее пресекся.
- Значит, у вас нет даже догадки, кто был тот, с кем Анна встречалась? спросила я удивленно.
- Анечка была скрытная девочка, замкнутая. Никогда с нами ничем не делилась, не советовалась. Может, мы сами виноваты... Валентин, муж мой, он человек хороший, добрый, но очень... вспыльчивый. Нервный очень, особенно когда выпьет. И Анечка никогда нам ничего заранее не говорила. На работу когда устроилась, только тогда нам и сказала, а как искала эту работу, как нашла - мы и не знали. И с мальчиками. Раз привела одного - она тогда школу заканчивала, а он постарше был, не местный, москвич, в институте учился. А Валя дома был.выпимши. Ну и начал ругаться... Парень и ушел. А Анечка на отца только так долго-долго посмотрела. И больше мы ни одного ее парня не видели и не знали, как зовут. Знали, что встречается с кем-то, а кто такой - неизвестно. Валя все ругался на нее...
Она часто заморгала, и я увидела, что ее глаза наполнились слезами.
- А она только посмотрит и не отвечает. Он как-то хотел запереть ее, а она в окно вылезла. Он все кричал: из дому выгоню. Только я так ему сказала: если ты дочку мою из дома выгонишь, я вместе с ней уйду, потому что без нее мне с тобой рядом делать нечего. Ну, он поругался-поругался и утих. Иногда только скажет пару слов и замолчит... Да и что ему - он-то на пенсии, работали мы с Анечкой. Анечка-то хорошо последний год зарабатывать стала, и на себя ей хватало, и нам с отцом помогала...
Она всхлипнула и полезла в карман халата за платком.
- А в тот, последний, вечер что произошло? - сочувственно глядя на нее, спросила я.
Ирина Николаевна высморкалась, вытерла глаза и задумалась, припоминая.
- Да ничего вроде бы особенного. Вечер как вечер... Если б я знала, что он последний...
Она покачала головой, еле слышно бормоча что-то дрожащими губами. Я испугалась новых слез, но слез больше не было. Еще раз тяжело вздохнув, она продолжила:
- ...Анечка с работы пришла. Невеселая такая... Она в те последние дни все какая-то с лица печальная ходила. Я спрашиваю: ты, дочка, что такая? Не улыбнешься лишний раз, может, случилось что? Она говорит: "Ничего, просто нечего мне веселиться". Ну вот... Пришла, значит... Я ее покормила. Она в комнате у себя порядок навела и собираться стала. А Валентин как раз от друга вернулся. Праздник они какой-то отмечали, что ли...
"Ага! Праздник! Столетие граненого стакана!" - злобно подумала я.