Даже самые твердолобые сторонники инвертированного спектра сочли бы этот сценарий нелепым. И все же он не отличается от стандартного инвертированного спектра, просто продвинут до уровня целых культур, что делает его тем, чем он и должен быть, – лишь наивной выдумкой.
Инвертируя звуковой спектр
Давайте еще немного исследуем инвертированный спектр, подкрутив пару ручек. Что, если все звонкие высокие ноты фортепиано (мы же согласны, что они звонкие, дорогой читатель, не так ли?) звучали бы глубокими и низкими для, скажем, Дайаны Кролл (хотя она всегда называла их высокими), а все глубокие низкие ноты звучали бы для нее звонкими и высокими (хотя она всегда называла их низкими)? Это тоже было бы проблемой «инвертированного спектра», только по отношению к звуковому спектру вместо визуального. Этот сценарий кажется мне куда менее убедительным, чем исходный, с инверсией цвета, и, я надеюсь, вам он кажется таким же. Но откуда взялась фундаментальная разница между аудиальным инвертированным спектром и визуальным?
Что ж, довольно ясно, что, спускаясь ниже и ниже по звукоряду, индивидуальные вибрации, составляющие ноты, становятся все более ощутимыми. Если вы нажмете самую левую клавишу фортепиано, вы почувствуете очень быструю пульсацию одновременно с тем, что (как будто) услышите звуковой тон. Эта нота настолько низкая, что мы достигаем границы между восприятием ее как определенного цельного тона и как звука – вернее, ощущения – быстрой последовательности ее частных колебаний. Низкая нота плавает где-то между единственностью и множественностью, где-то между слышимостью и осязанием. А если бы у нас было пианино с пятнадцатью или двадцатью дополнительными клавишами слева (у некоторых «Бёзендорферов» есть несколько, но в нашем их было бы еще больше), супернизкие ноты еще больше ощущались бы как вибрации наших костей и кожи, а не как звук некоторой высоты. Нажатие двух соседних клавиш не произвело бы двух различимых тонов, только низкий, мрачный рокот, который мы ощущали бы как долгие низкие раскаты грома или отдаленные взрывы, или, может быть, как проезжающие мимо машины с сабвуферами, извергающими удивительные первобытные вибрации вместо мелодичной последовательности нот.
В общем, низкие ноты, становясь все ниже, незаметно соскальзывают в телесные вибрации, вместо того чтобы оставаться в звуковом спектре, тогда как высокие ноты, становясь все выше, этого не делают. Это устанавливает простую и очевидную объективную разницу между двумя концами слышимого спектра. По этой причине невозможно вообразить, чтобы у Дайаны Кролл было инвертированное восприятие спектра – то есть чтобы она могла ощущать то, что мы с вами назвали бы очень