Надеюсь, что все это звучит для вас до смешного непоследовательно и что вы можете шаг за шагом вернуться обратно от этих вариаций на тему инвертированного спектра к исходной загадке инвертированного спектра, не потеряв ее смехотворности. Для меня это было бы весьма отрадно, поскольку я не вижу фундаментальных отличий между исходной загадкой и этими заведомо глупыми ее карикатурами.
Загадка инвертированного спектра строится на идее, что все мы рождаемся с диапазоном определенных «чистых переживаний», у которых нет физических оснований, но которые могут с возрастом привязаться к определенным внешним стимулам, и таким образом некое переживание и некий стимул женятся и с тех пор тесно друг с другом связаны до конца жизни. Но предполагается, что эти «чистые переживания» не являются физическим состоянием мозга. Это скорее субъективные ощущения, которые просто «есть», без какого-либо физического объяснения. Состояние вашего и моего мозга может выглядеть настолько идентичным, насколько можно себе представить (с использованием супермелкозернистых мозговых сканеров), только я буду ощущать «синесть», тогда как вы – «красность».
Сказка об инвертированном спектре – это вялая смесь бравады и трусости. Прямо отрицая отношение физического мира к тому, что мы чувствуем внутри, она робко ограничивается одномерным спектром, да еще и только электромагнитным. Звуковой спектр слишком сильно привязан к объективным физическим явлениям вроде дрожи и вибрации для того, чтобы мы могли представить себе его инверсию, а если попробовать продлить идею за пределы одномерного спектра, она становится слишком абсурдной, чтобы вызывать хоть каплю доверия.
Еще кое-что в философской литературе вызывает у меня мурашки, и это так называемая «проблема свободной воли». С вашего позволения, я опишу эту вторую священную корову и тоже постараюсь как можно быстрее ее прикончить. (Она тоже страдает от священнокоровьего бешенства).
Когда люди решают что-то сделать, они часто говорят: «Я сделал это по своей свободной воле». Я думаю, обычно они под этим имеют в виду, по сути, следующее: «Я сделал это потому, что хотел, а не потому, что кто-то вынудил меня это сделать». Хотя мне некомфортно от фразы «я сделал это по своей свободной воле», против предложенной мной трактовки я совершенно ничего не имею. У нас действительно есть желания, и наши желания действительно заставляют нас что-то делать (по крайней мере, в той же степени, в какой простота числа 641 заставляет упасть определенную кость в цепочке домино).