Я рад иметь волю, или, по крайней мере, я рад, когда она не слишком сильно подавляется живым лабиринтом, которым я стеснен, но я не знаю, каково было бы ощущать свою волю свободной. Что это вообще значит? Что я порой не следую своей воле? С чего бы мне это делать? Чтобы помешать самому себе? Думаю, если бы я хотел себе помешать, я бы принял такое решение – но это случилось бы потому, что я хотел себе помешать, и потому, что мое желание метауровня было сильнее, чем мое обычное желание. Таким образом, я могу решить не брать вторую порцию лапши, даже если я – или, вернее, часть меня – от нее не отказался бы, потому что другая часть меня не хочет, чтобы я набрал вес, и следящая за весом часть, так уж вышло (сегодня вечером), получила больше голосов, чем прожорливая. Если бы она их не получила, она бы проиграла, а мой внутренний обжора победил, и ничего страшного; но в любом случае моя несвободная воля победила бы и я последовал бы за доминирующим в моем мозгу желанием.
Да, конечно, я принимаю решения, и я делаю это, проводя своего рода внутреннее голосование. Количество голосов формирует результат, и, ей-богу, одна из сторон выйдет победителем. Но где в этом всем «свобода»?
Кстати говоря, аналогия с нашим электоральным процессом здесь настолько бросается в глаза, что я должен сказать о ней вслух. Не то чтобы в мозгу проходило своего рода «нейронное голосование» («один нейрон, один голос»); однако на более высоком уровне организации проходит своего рода «голосование среди желаний». Поскольку наше понимание мозга не на той стадии, чтобы я мог точно объяснить это голосование физически, я просто скажу, что это, по сути, «одно желание, n голосов», где n – некий вес, связанный с определенным желанием. Не все веса n идентичны, то есть не все желания родились равными; мозг – не эгалитарное общество!
Подводя итог, наши решения принимаются по аналогии с демократическим голосованием. Наши желания вступают в диалог, принимая в расчет многие внешние факторы, которые играют роль ограничений, или, выражаясь более метафорично, играют роль перегородок в бескрайнем лабиринте жизни, в котором мы заперты. Большая часть жизни невероятно случайна, и мы не имеем контроля над ней. Мы можем желать чего угодно, но большую часть времени наша воля не исполняется.
Наша воля вовсе не свободна, наоборот, она спокойна и стабильна как внутренний гироскоп, и именно стабильность и постоянство нашей несвободной воли делают меня мной и вас – вами, а также сохраняют меня мной и вас – вами. Свободный Вилли – просто еще один голубой горбатый кит.