Сквозь этот неспешный и несуетливый вестибюльный звукоряд нежданно для постороннего, но ожидаемо для Олега вплелась поспешная и нарастающая дробь по-всему спешащих женских каблучков. Оглянувшись на цокот он посмотрел на часы. Они показывали десять минут первого. Встреча была назначена на двенадцать. Её видение не оставляло никаких шансов для каких бы то ни было упрёков за опоздание..
– Мистер Бахмин! – её воркующий голосок, приправленный иностранным акцентом выражал неподдельную радость. – Glad to see you. .
– И я вас рад видеть, мисс Перкинс, – как можно доброжелательней ей в тон ответил Олег…
… Они познакомились на научном симпозиуме в Лондоне год назад. Молодой учёный из России представлял делегацию специалистов своей страны в рамках координационного совета стран "двадцатки" – G20 в соответствии с международной договорённостью внедрения современных средств нанотехнологий в решение проблем экологии. Круг его научных интересов включал и эту область. Слушание кандидатской диссертации аналогичной тематики, на "закрытой" защите пять лет назад, родственно, но всё же тесно соприкасалась с комплексом оборонного направления его основной деятельности. Ко времени лондонского симпозиума Олег уже успел заработать определённый авторитет и репутацию учёного широкого диапазона знаний в данном научном направлении на отечественном небосклоне и поэтому он был беззаговорочно включён в состав делегации. Само-собой, доклад-сообщение, с которым ему даже поручили выступить от имени делегации, включал, естественно, сугубо тематическую информацию повестки дня и ограничивался вопросами экологической безопасности. Отдавая должное интеллекту мистера Бахмина и заслугам российской науки вцелом, Исполнительный совет международного сообщества экологов и Фонд Уитли удостоил его высокой награды – премии Эдварда Уитли – одной из престижнейших международных наград в сфере сохранения окружающей среды.
Программа международного симпозиума включала в себя и, так называемую, культурную часть. Олег, с удивлением и любопытством из окна туристического автобуса и позже, гуляя по улицам британской столицы, с восхищением созерцал и непроизвольно вживался в ткань этого многовекового имперского мегаполиса. Помпезность зданий, парков и мостов вобрала в себя и удивительно пронесла, и на удивление почти целиком сохранила, несмотря на бомбардировки последней мировой войны особенности красок и оттенков былого величия мировой державы колониальной поры. Это было видно по всему. Всё вызывало восхищение. Всё, да не всё. В том числе и городское метро. Невольное сравнение с московским, исключало по определению сам алгоритм понятия "сравнение". Здесь имело лишь место чисто функциональная составляющая, без каких-то там прикрас и даже намёков на них. Не хотелось даже об этом вспоминать. Не о чем было. По крайней мере, унылые серые крашеные стены длиннющих подземных переходов с уродливыми надписями граффити на них или старые на заклёпках, из-за более чем векового возраста, полуржавые несущие балки инженерных конструкций лестниц и платформ вызывали отвращение и брезгливость. Всё равно, как сравнивать допотопную дрезину с красавцем-локомотивом. И то – с натяжкой. Говоря по-чести, это впечатление намного затушевало тогда по-хорошему значительное впечатление Олега от города на Темзе.