2. Маркс точно разделял это представление с Энгельсом, поскольку принял непосредственное участие в создании «Анти-Дюринга», а также ему было известно о работе Энгельса над «Диалектикой природы»185.
3. Мы здесь нарочно избегаем темы применимости диалектики в индивидуальном мышлении, в гносеологии, в общественном сознании и в общественной практике, т. е. во всём, где наблюдается работа человеческого разума, поскольку это является областью происхождения и наилучшего обоснования диалектики. Давайте допустим, что там где человеческое мышление и сознание играет ключевую роль, диалектика хорошо применима и вопрос о метафизичности диалектики в таких областях мы поднимать вообще не будем. Это гораздо более спорная и сложная тема.
4. Мы здесь используем термин «мета-физика» не в гегелевском значении (способ мышления, который рассматривает вещи и явления как неизменные и независимые друг от друга), а скорее в обыденном, буквальном значении (всё то, что находится за гранью ощутимого и познанного, в современном научном смысле слова «познание», или носит очень туманный и обобщённый характер, но всё равно настойчиво используется для объяснения явлений в ощутимой реальности в качестве «физики»). Необходимо отметить, что в этом определении роль играет не только уровень спекулятивности самой теории или гипотезы, а и то, как эта теория или гипотеза используется. Например гипотеза существования «тёмной материи» сама по себе претензий не вызывает, но если мы будем «пихать» эту гипотезу в какие нам угодно объяснения, то она превратится в самую настоящую «метафизику», тем более если мы будем подставлять её в утвердительной форме.
Итак, у философии Гегеля, от которого Маркс и Энгельс «унаследовали» диалектику, есть две стороны – идеализм и, собственно, диалектика. Гегель, как и почти все философы, задавал себе гносеологический вопрос: «почему наше сознание может постигать мир?». Однако, в ответе на него он пошёл дальше Канта в своём идеализме. Он не отвечал, как Кант: «потому что сознание систематизирует или организовывает мир», а говорил, что «сознание есть мир». Это кратко называется «философией тождества» Гегеля. Этот абсолютно-идеалистический взгляд и был рациональным «мостиком», который соединял «применимость» законов диалектики непосредственно внутри человеческого разума и повсеместновне его.
Маркс и Энгельс отбросили философию тождества, поскольку считали себя материалистами, но вместо того, чтобы ограничить область действия диалектики областью её происхождения и более-менее доказанного применения (Гегель был успешен в демонстрации диалектического развития философской мысли, но никак не в протекании физических природных процессов, даже в соответствии с критериями науки тех дней), они решили оставить оба «острова применимости» диалектики – и человеческое сознание, со всем на что оно влияет, и материальный мир вне его пределов. Только вот никакого теоретического «мостика» между этими двумя островами уже не было, даже идеалистического. Также не было и приемлемого эмпирического подтверждения работы «законов» диалектики в природе вне человеческого мышления. Получилась самая настоящая метафизика (не в гегелевском понимании, а в нашем, обыденном, буквальном – см. оговорку № 4 выше), в которую Маркс и Энгельс, очевидно, уверовали под влиянием авторитета Гегеля и которую всеми силами пытались оправдать, особенно Энгельс. Просто эта метафизика описывает не невидимую структуру, невидимый механизм взаимодействия или спекулятивное происхождение чего-то, а так называемые «законы развития».