моем. У меня даже от голоса его мурашки. Он ужасно умный и он защитил
диссертацию, хотя ему даже тридцати еще нет. И то, как он посмотрел на
меня там, в травмотологичке… это было так очевидно, хотя Романову
Александру Андреевичу даже говорить ничего не пришлось.
Я не в его вкусе.
Прямо здесь и сейчас решаю его забыть.
Его голос, улыбку, широкие плечи и спокойный взгляд, дурацкий хвост на
макушке, в который он собрал свои немного вьющиеся волосы и чуть не
лишил меня этим чувств. Потому что ему чертовски идет. Как и темная
щетина на идеальном подбородке. И прежде всего я забуду его
тренированное идеальное тело. Все его мышцы, которые отлично видно
даже когда он в пиджаке и рубашке, не говоря уже о тренировочных
термолосинах.
Он развелся. Кажется с месяц назад, об этом уже весь факультет знает.
Лично я планирую выйти замуж раз и навсегда. Кто угодно может считать
это максимализмом, но я свою семью именно так и вижу. Один раз и... на
всю жизнь.
Пихнув ногой корзину, задвигаю ее под стол и, крутанувшись на стуле, отупело смотрю в окно.
За ним темно и омерзительно холодно, я даже подумываю о том, чтобы не
идти сегодня в бассейн. Плаваю я все равно, как курица, но Глеб откуда-то
притащил абонемент в элитный спортзал, который отсеивает клиентуру
ненормальными ценами на услуги, поэтому клиентура у них — мажоры,
мажорки и прочий народ, который готов в два раза переплачивать, лишь бы
на соседней беговой дорожке с тобой бежал не какой-то там слесарь, а
генеральный директор фирмы, в которой этот слесарь работает.
— Закроешь сама? — идет Лена к своему столу, скрипя кедами по
линолеуму.
В лаборатории универа нас осталось двое, потому что ни у нее, ни у меня, белки так и не приобрели те свойства, которые позволили бы нам обеим
получить через две недели зачет.
— Угу… — отвечаю, продолжая бессмысленно пялиться в окно.
— Люба!
Подскакиваю на стуле, обернувшись.
— Я говорю «ушла», — закатывает Лена глаза.
— Пока, — вздыхаю, вытягивая перед собой ногу и поправляя черные
толстые колготки.
Возвращаться сейчас домой нет никакого желания, поэтому достаю из под
стола свою спортивную сумку и тащусь к вешалке, распуская по дороге
волосы.
Глава 8. Люба
— Из-вини-те… — вваливается в автобус пожилой мужчина с елкой и
маленьким мальчиком в зеленом комбинезоне.
Жмусь к поручню, закрываясь рукой от колючих веток, которые лезут прямо
в лицо. Моя спортивная сумка съезжает с плеча.
— Алеша, — выдыхает мужчина. — Проходи, давай-давай…
Карапуз карабкается на верхнюю ступеньку и, плюнув на елку, хватаю его
за капюшон до того, как он, не дай Бог, оттуда упадет!