Уже у двери он вдруг остановился, резко повернулся и подошел к полке, снял с нее полукруглый макет, который в прошлый раз вызвал у него лишь непонятные ассоциации, показал оперативникам:
– Вот вам и психиатрия – мозги это в разрезе! Видел же раньше на плакатах в больнице, а не вспомнил! – поставил на место. – Специалист нужен будет, сами в этой научной каше не разберемся. Изымать все придется, но сначала дождемся результатов на озере.
Глава 14.
Сухарев метался по кабинету, несколько раз закуривал, но, сделав две-три затяжки, нервно тушил окурки в переполненной пепельнице.
– Калошин, ты понимаешь, что происходит?! Ничего подобного в моей практике не было! Это же ученый! Если его найдут на дне озера, я окажусь на дне сортира – комиссар меня с удовольствием утопит! А КГБ – захлопнет крышку! В лучшем случае, я просто узнаю, где начинается Родина! – На эти слова Калошин усмехнулся. Сухарев подошел к нему и, наклонившись к его лицу, стукнул себя кулаком в грудь: – Я дурак, но ты-то должен был понимать, что мы просто были обязаны охранять этого профессора! – и опять зашагал туда-сюда.
– Товарищ подполковник! Я понимаю всю серьезность дела, но не думаю, что дойдет до такого. Ваши заслуги перед родиной достаточно высоки, и, поверьте, не ради красного словца говорю. – Калошин пытался говорить, как можно спокойнее, он знал, что, таким образом, человека можно быстрее привести в нормальное состояние.
Но Сухарев, развернувшись резко на каблуках, взвился:
– Заслуги?! Это у профессора окажутся заслуги, а у меня – ошибки и заблуждения! Боюсь, что и у тебя тоже! – Он с силой ткнул в сторону Калошина указательным пальцем, но того последние слова начальника даже разозлили:
– Я, между прочим, вины с себя снимать не собираюсь, и за чужой спиной отсиживаться не буду! Накажут – приму, как должно офицеру. Сопли жевать не стану.
– Калошин! Ты как будто пытаешься меня уличить в недостойном офицеру поведении?! – Сухарев даже закашлялся, лицо его побагровело, он тяжело плюхнулся в кресло.
Но не зря все считали Калошина уравновешенным, здравомыслящим человеком, хотя иногда и он мог выйти из себя. Но сейчас надо было держаться. Майор легонько стукнул ладонью по столешнице, покрытой зеленым сукном:
– Так! – поднялся, зная, где у начальника стоит коньяк, подошел и по-хозяйски налил полстакана и, подав Сухареву, сказал:
– Если допустил бестактность – извините! Но нам с вами не взаимными обвинениями заниматься надо, а преступника искать! И головы иметь холодные. Вы же понимаете, что, если мы в кратчайшие сроки раскроем это преступление – пусть не упадут нам лишние звезды на погоны, но хотя бы головы на плечах сохраним. – Сухарев, одним глотком выпив коньяк, уже почти спокойно поддержал Калошина: