– Раза два я видела, как они вместе с доктором выходили из кабинета и шли в палаты, какие – не скажу, не знаю. Но этот человек всегда был в халате, в медицинской маске, очках и шапочке, так что лица его не было видно совсем, тогда как другие консультирующие специалисты ни от кого не прятались и бывали здесь всегда днем.
– Это оч-чень интересно, верно, товарищ майор? – возбужденно сказал Доронин, Калошин же добавил:
– Так ведь, наверняка, и другие могли это видеть. – Обратился к Хижину: – Кто еще работал непосредственно с Шаргиным? – Доктор, похоже, отвечать в присутствии санитарки не хотел, и, находясь в некотором замешательстве, предложил:
– Может быть, мы уже пройдем в помещение, если у товарищей оперативников нет больше вопросов к Анне Григорьевне? – при этих словах он опять заметно покраснел – это выдавало его волнение.
– Согласен, пойдемте. – Калошин поднялся. – А вас, – обратился к женщине, – если будет необходимо, вызовем еще раз. – Та согласно кивнула и, спустившись по ступенькам, ушла.
В довольно просторном светлом кабинете, расположенном недалеко от входа, сидел молодой человек в белом халате, Хижин представил его, как приемника Шаргина, заступившего на должность не так давно. Знаком с погибшим тот не был, а из объяснений доктора, последовавших уже после того, как молодой человек оставил их одних в кабинете для приватной беседы, они узнали, что назначен тот был исключительно по чьей-то протекции, хотя обладал неплохими знаниями в области психиатрии. Калошин решил, что нервозность Хижина объяснялась именно тем обстоятельством, что место Шаргина изначально предназначалось для него, и теперь он чувствовал неловкость, являясь подчиненным столь молодого заведующего. Наверное, это было несправедливо, но вопросы карьеры здешних докторов его занимали сейчас меньше всего. Но при последующей беседе Калошин узнал истинную причину волнения Хижина.
Так же, как и в своем кабинете, тот принялся нервно расхаживать:
– Извините меня, но я не мог там ответить на ваш вопрос. Дело в том, что с Шаргиным работала старшая медсестра Кривец Любовь Архиповна, прекрасный специалист, знаток своего дела. До войны она училась в медицинском институте на врача, но время было такое, что внесло свои коррективы, и она осталась с незаконченным высшим образованием, что не мешало ей быть профессионалом в самом широком смысле этого слова. Но… – Хижин повернулся к оперативникам и, разведя руки в стороны, как-то жалобно, понизив голос почти до шепота, сказал: – Она пропала! – это заявление в очередной раз повергло в шок Калошина с Дорониным. Они некоторое время сидели молча, ошарашено поглядывая друг на друга.