– Ничего, мы побеседуем с соседями, – Калошин заметно нервничал, надевая куртку, даже не сразу попал в рукава. Доронин пришел ему на помощь, когда тот громко выругался.
В подъезде дома, где жила Шапиро, стоял резкий кошачий запах, хотя лестница и пролеты были вымыты. На подоконнике второго этажа сидели две кошки. Когда Калошин шикнул на них, они только презрительно посмотрели на него, а одна зашипела.
– Не трогайте вы их, товарищ майор, ещё поцарапают, – Доронин поспешил оттянуть от окна Калошина, схватив двумя пальцами за рукав.
– Да и правда, пусть себе сидят… – согласился тот.
Дверь квартиры Шапиро была обита новым дермантином, у порога лежал чистый резиновый коврик. По всему было видно, что это квартира вполне благополучного хозяина. На звонок никто не вышел, но распахнулась дверь напротив.
Мужчины увидели дородную женщину в бигуди: она ела большой пирожок, держа его двумя пальцами, оттопырив толстый мизинец с ярким маникюром. Полы атласного халата едва сходились на огромном животе, и, если бы не пояс, завязанный на бант, халат не выдержал бы натиска жировых складок.
– Вы кто? – прожевывая кусок, спросила она густым, почти мужским, голосом
Мужчины представились. Она кивнула и захлопнула дверь, оставив оперативников в замешательстве. Но через пару минут вдруг выросла вновь на пороге, вытирая губы и руки полотенцем. Пирог исчез.
– Вы к Розе Алексеевне? Так её нет, уехала на похороны какой-то своей товарки.
– Вы хорошо с ней знакомы?
– Неплохо. Но она не очень привечает кого-то. Сын у неё больной, людей чужих боится, вот она и старается никого к себе не звать. Но бывают у неё некие личности… Бывают… – она прищурила глаза.
– Посмотрите эти фотографии, может быть, узнаете кого-нибудь?
– Лидка, из аптеки, – женщина показала на Жуйко, – частенько захаживала, потом вот этот был, – красный ноготь ткнулся в фотографию Арефьева, – мужик красивый, что нашел в этой сухостоине Розке? Несколько раз приходил к ней.
– Когда он был в последний раз? – задержав дыхание, спросил Калошин.
– Неделю назад, может больше, не помню точно.
– А вот эту женщину вы не видели? – майор показал снимок Капустиной.
– Деревенщина! – женщина презрительно поджала губы. – Пришла и давай давить на звонок, думала, если сильнее надавит, так быстрее откроют. А потом, когда входила, так тараторила, что у меня в ушах зазвенело.
– И что же она говорила?
– Да что-то про платье или что-то такое, что так она рада, так рада!
– Кого-нибудь ещё видели?
– Была как-то ещё одна, поздно вечером. Я выглянула, она стояла спиной, даже не повернулась ко мне. Игнорировала… Мадам… – женщина опять скривила рот.