Хитроумный план дал трещину, когда кот выдрал мне из хвоста несколько перьев. Мяус был рыжей бестией, и считал по праву своим местом спальню Дона. Долгие месяцы я вынашивал план по захвату территории, и пришёл к выводу, что только смерть рыжего поспособствует в этом. Я никогда и никому не хотел причинять вреда, но этого требовал инстинкт выживания. К тому времени я окончательно вырос, и попадать на стол не хотел. Тем более что близился день благодарения. Другие петухи топтали курочек и были, скажем, при деле. Мне же заполучить дамочку не удавалось, и хозяин стал как-то странно поглядывать».
Хуан послюнявил круглым языком отказывающуюся писать ручку, и продолжил.
«Коварный план созрел, и я ждал момента. Погода стояла ужасная, из курятника носа не высунешь. В замкнутом пространстве задиры одолевали:
– Эй! Мохноногий!
– Кто ему такому топтать себя даст?
– Отсталый!
Скрипя клювом, я закрывал уши крыльями, и, наконец, решился действовать, ведь долгое время рыл возле коровьей изгороди яму, подкапывая понемногу, и лелея страшное убийство. Понимая, что кот не выйдет на улицу в такую погоду, задумал его выманить. Подцепив защёлку припрятанной накануне палкой, я выбежал в дождь. Капли стекали с перьев, ноги увязали в грязи. Добраться до крыльца оказалось не просто, некоторые лужи доходили до пояса. Фирменные штаны насквозь промокли, и свисали, как грязные тряпки. Запрыгнув на первую ступеньку, я оглянулся, и простроил маршрут до ямы так, чтобы избежать опасных луж, и начал выманивать Мяуса.
Прокукарекав, я услышал скрип кошачьей дверцы. Дон ленился смазать в ней петли. Кот принюхался, приподняв верхнюю губу, обнажившую острый, белый клык – орудие убийства, данное ему при рождении. Оттолкнувшись задними лапами, он размашисто прыгнул, а я порхнул со ступенек и припустил по маршруту. Ливень усилился, но хищник не сбивался с цели. Я же мчался без оглядки, огибая лужи. Несколько раз острые когти пролетали совсем близко, но я мастерски ускользал от атаки.
До ямы оставалось всего ничего. Главное – резко уйти в сторону, и противник будет повержен. И тут до меня донёсся характерный для падения в лужу плюх. Обернувшись, я увидел, что кот тонет. Он выныривал на мгновение, запасая воздух, и вновь погружался в коричневую жижу. Я колебался, боролся с собой, но в итоге подхватил его за ошейник, и вытянул на землю.
Наутро Мяус лично поблагодарил меня за спасение. А я, не будь дураком, взамен попросил об услуге.
– Чего же ты хочешь? – промурлыкал кот, увлечённо облизывая лапу.
– Жить в доме.
Хищник рассмеялся, катаясь по земле. А когда приступ истерики закончился, присмотрелся, низко склонив голову, и обещал помочь. У него не было конкретного плана. Впоследствии, я убедился – всё гениальное просто. Мяус каждый день затаскивал меня за крыло в дом, и ложился спать на ковре, возле кровати Дона, в обнимку. Старик удивленно вскидывал брови: