– И что ты таскаешь этого петуха? – ворчал он, спотыкаясь об нас.
Со временем Дон привык ко мне, и прозвал Пух. Наличие клички и личное блюдце на кухне свидетельствовали о том, что я стал питомцем. Он дивился тому, как умён петух, справлявший нужду на улице, и гордо рассказывал об этом соседям. Хозяин был не плох, и я быстро к нему привязался, а он ко мне».
Снаружи зашуршали шаги, Хуан насторожился. Коробка отворилась, и лунный свет проник внутрь, создавая неудобство. Парнишка обеспокоено взял его на руки и заглянул в глаза.
– Идём отсюда, – прошептал он, опасаясь разбудить отца.
В маленькой головке, украшенной хохолком, мелькнула надежда. Они добрались до двери, запах свободы заполнил ноздри, но она с силой захлопнулась у них перед носом. Отец еле стоял на ногах, стараясь сфокусироваться. Прицелившись, он с размаху врезал сыну в челюсть. Парнишка упал, петух вспорхнул и забился под стол. Мужчина, шатаясь, наклонился, и схватил птицу за горло. Пернатый смотрел на него выпученными глазками, ожидая смерти, но тот засунул его обратно в коробку, и подпёр чем-то сверху, для надёжности. Отойдя от потрясения, Хуан взял ручку и продолжил рассказ.
«Пришло время поведать о друге. Однажды Дон совсем зачах. Несколько месяцев к ряду его душил сильный кашель. Старик не был любителем обращаться к врачу, и затянул болезнь. Я не на шутку тревожился. Мяус говорил, что недолго ему осталось, и был абсолютно в этом уверен. А я верил в хорошее, наивный птенец.
Зимним, морозным вечером я кружил по комнате, переживая за хозяина. Раздался дверной звонок. Повариха Герти, тучная женщина с огромным сердцем, открыла дверь. На пороге появился мужчина в чёрном плаще, стряхивавший снежинки с плеч. Мистер Кабле’р оказался нотариусом. Он присел у кровати старика, и тот передал ему трясущимися руками бумажку, на которой аккуратно вывел завещание. Несколько формальностей, и оно подписано. Кабле’р убрал бумагу в портфель, откланялся и удалился. В ту ночь Дон умер во сне. Лёгкая смерть для достойного человека! Дни и ночи напролёт я грустил, привычка к хозяину не исчезла, в отличие от него самого.
Во дворе кипела жизнь: петухи топтали, куры несли яйца, мельтешил новый выводок. А я сидел у окна, ощущая на языке вкус перемен. Так и вышло. Спустя две недели на пороге появилась дочь старика – Хельга. Она была такой же сварливой, как Дон, только ещё и бесчувственной. Не трудно догадаться, что меня выгнали обратно в курятник, где другие петухи запели знакомую песню.
– Любимчик хрыча!
– Смотрите, кто вернулся!