Дядя Коля строго посмотрел на меня и внушительно предостерёг:
— Дело предстоит деликатное, так что давай посерьёзней, а то у тебя лицо какое-то слишком весёлое.
Я только хотел заверить его в том, что буду сама серьёзность, как вдруг «бобик» затарахтел, закряхтел, а потом заглох. Сержант едва успел прижать свой автомобиль к обочине дороги, где попытался завести его, но тот никак не реагировал. Тогда дядя Коля, злобно матюгаясь, вышел из машины и забрался под капот.
Там он поковырялся какое-то время, а потом яростно захлопнул капот и бросил мне:
— Дальше пешком пойдём. Сломался.
— Вот так неожиданность, — иронично протянул я, вылезая из машины. — Кто бы мог подумать, что такое опять может произойти с автомобилем семидесятых годов? Наверное, сглазил кто-то.
— Ты давай не язви, — угрюмо сказал Козлов, закрывая «бобик» на ключ. — Другой машины нет. Вот если я решу вопрос с пропавшими людьми, то тогда мне точно другой аппарат дадут. Может быть, даже «десятку».
— Серьезная тачка, — оценил я, пытаясь саркастично не улыбаться.
— Вот-вот, — проронил полицейский и двинулся в сторону завода.
Благо, что хоть «бобик» заглох не так уж далеко от цели нашего путешествия. Мы до восьми часов туда точно успеем, но хотелось бы пораньше, чтобы перехватить Лёху до того, как он проникнет на территорию завода, где с ним уже будет проблематично побеседовать.
Я озвучил свои мысли полицейскому, и тот согласно качнул головой, прибавив скорости и перестав жалеть ноги и прыгающее пузо. Я так же быстро потопал рядом с ним, посматривая по сторонам. Так мне случилось наткнуться взглядом на мрачное двухэтажное здание с колоннами, между которыми была лестница с выщербленными ступенями. Фасад строения оказался обшарпан и покрыт десятком трещин, которые когда-то пытались замазать цементом. Неокрашенные окна были темны и неприветливы, а жёлтый свет уличного фонаря лишь подчёркивал убогий вид здания.
Я с интересом спросил у полицейского, некультурно ткнув пальцем в сторону дома:
— А это что за декорации к фильму ужасов?
— Дом культуры, — ответил он, промокнув полосатым платком выступивший на лбу пот.
— Мда, — протянул я, озадаченно смотря на центр культурно-массовой и просветительской работы. — Вот так развалюха.
— Да у нас и школа такая же, — горько сказал Козлов, обречённо махнув рукой, а затем решил рассказать мне одну историю: — Мне как-то раз попалась проститутка, которая прежде трудилась там учительницей литературы. Так вот я помню, как она сочинила стихи, начинающиеся со слов: дни и ночи напролёт я работала, не закрывая рот…