Элийка в этот раз расслышала звук, после чего тревожно глянула в ту часть тоннеля, которая была за нашими спинами, и прошептала:
— К нам кто-то приближается. У меня нет нормального оружия, так что лучше свалить отсюда. Судя по звуку, там что-то приличных размеров.
И в эту секунду из-за поворота показалась передняя часть огромной многоножки, покрытой серыми хитиновыми пластинами, под которыми скрывалась почти прозрачная плоть. Она обнажалась, когда во время движения пластины раздвигались. Так я заметил, что внутри тварины был наполовину переваренный человеческий силуэт. Меня мигом начало подташнивать, да ещё и воняло от существа так, словно оно выбралось из ямы полной разложившихся трупов, так что я едва не блеванул, повинуясь цифровым алгоритмам. Вот до чего же правдоподобная в некоторых аспектах игра.
Меж тем здоровенный моб, который своей тушей почти достигал потолка тоннеля, медленно двигался к нам, перебирая сотнями коротеньких ножек. Ещё он поводил из стороны в сторону длинными усиками, расположенными на передней части тела, густо покрытой жёсткими волосками и хитиновой бронёй. Похоже, что эти усики служили для ориентации в пространстве, так как глаз у существа не было.
Боудикка со страхом глядя на моба, лихорадочно произнесла:
— Валим, Лазарь. Чего застыл?
— Пошли, — выдохнул я, прикидывая, что бой с этой хреновиной отберёт последние патроны, хотя завалить такое медлительно существо будет не так уж сложно — надо только стрелять между пластинами в момент движения.
Девушка двинулась дальше, а я пошёл за ней, думая, что мы легко оторвёмся от моба, но не тут-то было. Он вдруг резко прибавил в скорости и весь оказался в тоннеле, явив нам почти десять метров туши, а потом раскрыл огромную дыру, усеянную по кругу тремя рядами мелких зубов, и плюнул в нас какой-то слизью, смешанной с тем, что находилось в его желудке. Я даже не успел отпрыгнуть и оказался с ног до головы в этой желтоватой субстанции, которая значительно сковывала движения. Боудикка тоже не избежала попадания. Она с омерзением рассматривала свою броню, к которой прилип чей-то позвоночник, исторгнутый многоножкой. Позвонки оказались, будто источены сотнями термитов, и выглядели более чем отвратительно.
Девушка содрогнулась всем телом, а потом выдала:
— Я такой ужас видела лишь однажды, когда стошнило моего деда.
Я мрачно усмехнулся, после чего навёл дуло автомата на моба, прекрасно понимая, что нам так просто не убежать, а невидимость против такого монстра вообще бесполезна. Затем мой палец нажал на спусковой крючок, и тоннель наполнился звуками выстрелов. Пули короткими очередями стали вспарывать плоть многоножки. Та заверещала и ещё больше увеличила скорость движения. А вот мы начали отступать по мере возможности, ведь слизь лишила нас возможности бежать, но сохранила быстрый шаг.