– Какую? Мою или вашу? – спросил Шлёцер.
– Не понял. – канцлер удивлённо посмотрел на Шлёцера.
– Мария, входите.
Вошла Мария, за ней осторожно вошёл Бабицкий. Какое-то время вице-канцлер и Мария смотрели друг на друга. Наконец, Мария приветливо сказала.
– Здравствуйте, Пётр Иванович.
– Мой бог. – ожил вице-канцлер. Он протянул руки. – Вы ничуть не изменились. Всё так же свежи и пахнете незабудками. А ведь прошли годы.
– Не прошли, Петр Иванович. Остались. Потому я здесь.
– Да, да, да… А как поживает ваш муж, как дети. Насколько мне известно, у вас крепкая счастливая семья.
Шлёцер.
– Цибульский убит, вице-канцлер. Впрочем, как другой ваш агент. Француз.
– Гвендолин? – вице-канцлер был расстроен. – Шлёцер, вы погубили одного из моих лучших агентов. Неужели нельзя было договориться.
– Он хотел убить Марию.
– Не по собственному желанию или прихоти. – вице-канцлер говорил горячо. – Того требовали нужды государства и наша неустанная забота о всеобщей гармонии.
– Вице-канцлер. Отстань! – Волынской грубо отбросил руку слуги, который выписывал ему щелбаны. – Может, вы перестанете куролесить своим учёным языком и объясните, что здесь происходит?
– Не хотелось бы.. – откровенно признался вице-канцлер – Да, что уж теперь…. Кабинет-министр представляю вам Анну Иоановну герцогиню курляндскую, императрицу всея. Дальше вы знаете.
– Что!! – Волынской поднялся – Уйди, чтоб тебя. – оттолкнул он навязчивого слугу. – Что вы такое говорите, вице-канцлер. Кто же по-вашему здесь во дворце?
– Мне бы тоже хотелось это узнать. – сказал Шлёцер.
– Вам действительно это необходимо? – спросил вице-канцлер. – Что же. Тогда прошу за мной.
Спальня императрицы (продолжение).
Вице-канцлер, Шлёцер, Мария, Бабицкий, кабинет-министр вместе со слугой, который следовал за ним неотступно, не смотря на то, что Волынской бил его смертным боем, вся эта компания зашла в спальню государыни. Императрица находилась у зеркала. Она не шелохнулась.
– В чём дело, Бирон? – недовольно спросил вице-канцлер.
Усталый, заморенный тяжкой работой, Бирон сидел на краю кровати.
– Шестерёнка слабину дала…
– Надолго?
– День-два как чугун подходящий разыщем.
– Ничего… Объявим указом, что у самодержицы всероссийской лёгкий приступ инфлюэнцы. Не впервой. Что же сударыня. – обратился Остерман к Марии… Раз всё так вышло…Выбор за вами. Подумайте обстоятельно. Это моя единственная просьба. Всех остальных, господа, призываю вернуться в мой кабинет. Вы ждёте объяснений. Я вам их предоставлю…
Спальня императрицы ( продолжение).
Оставшись одна, Мария подошла к зеркалу. Она увидела себя живую рядом с серой и уродливой чугунной бабой. Мария заметила маленькую домашнюю корону в изголовье кровати. Она одела ее на свои черные волосы и вернулась к зеркалу. Она была великолепна. Она была царственно прекрасна.