Шлецер поклонился.
– Польщен такой похвалой. Надеюсь, кабинет-министр составит мне компанию. Так же как и вы, ваше сиятельство.– Шлецер поклонился еще ниже.
Остерман рассмеялся:
– Согласен. Но только после вас и кабинет-министра. Ваши условия, Шлёцер?
– Корону российской империи и Тульскую губернию для сдачи в аренду ответственным квартиросъемщикам. Мне надо на что-то существовать.
– Совсем ты ошалел, братец. – чуть не поперхнулся Волынской. – Вице-канцлер, он же издевается над нами.
– Проси невозможное и получишь то, что хочешь. – сказал Шлёцер.– Согласен на десять тысяч золотом и вольный выезд из страны.
– Ни за что. – отрезал Волынской.
– Ни за что не откажемся от столь заманчивого предложения. – добавил вице-канцлер.
– Тогда к делу.
– В Москву вы поедете под видом чиновника, назначенного для ревизии морской коллегии.
– Так, понимаю. Вице-канцлер, вы великий конспиратор. Выкопать в Москве море только, чтобы обеспечить мне правдивую легенду.
– В Москве есть навигацкая школа и богадельня для отставных боцманов. Их вы и будете инспектировать. Далее, в Москве свяжетесь с тайным советником Кулебякиным. Он дельный и опытный чиновник Тайной Канцелярии. Он занимается делом об убийстве посланника. Нам важно время, Шлёцер. Вы получите самых лучших лошадей на всех станциях по пути в Москву. Отыщите преступника и привезите его в Петербург. Он нам нужен только живым.
– А мертвый кесаря не устроит?
– Не устроит. После одной довольно неприятной карточной истории между ним и герцогом Бироном, кесарь как-то не особо верит в Россию. Бабицкий!
Из потайной комнаты в углу кабинета вышел Бабицкий с совершенно потухшим лицом.
– Отчасти вы знакомы. Граф Генрих Бабицкий. – представил герцог. – Он поедет с вами, Шлецер. Не возражаете?
– Нет. Только снабдите графа достаточным количеством конвертов и бумаги. В прошлый раз из-за вашей скупости мне пришлось оплачивать доносы на самого себя.
Императрица отходит ко сну (продолжение).
- Чертов крючок. – ругался герцог Бирон, ворочая ножом между лопаток самодержицы всероссийской. Он надавил сильнее и нож сломался. Императрица не шелохнулась.
Холерный карантин.
Через прозрачную ночь несла холеная бироновская четверка теплый уютный возок. Шлецер читал книгу, под качающимся бронзовым светильником, а Бабицкий, полу прикрыв глаза, наблюдал за ним.
– Не зная вас, Шлецер, никогда не подумал бы, что этот гетингенский сморчок профессор, эта сушеная костлявая селедка на самом деле самый удачливый авантюрист и наемный убийца. Вы повинны в гибели герцога Фридляндского. Я ведь знал его, Шлецер. Он был порядочный прохвост, конечно. Но вы Шлецер. То, что вы с ним сделали, это выше моего понимания. В конце концов, он был дворянином. А это заслуживает иной участи.