Я трещала бы и дальше, но тут заметила: как смотрит на меня Люк. В его взгляде было столько восхищения и тепла, что я притормозила на полном ходу.
– Что такое? – настороженно осведомилась я.
– Мел, ты хоть сама-то понимаешь: какое ты чудо?! – улыбнувшись, поинтересовался он.
Я оторопела. Он слово в слово повторил вопрос, который задала мне бабушка четыре года назад…
Первый поход. Кервельский замок.
– Мел, ты хоть сама-то понимаешь: какое ты чудо?! – пристально рассматривая меня, спрашивает королева.
Я поднимаю одну бровь.
– Это ты: о чем?
Марисса поигрывает веером.
– Видишь ли, малышка, каждую будущую Целительницу с первых дней жизни воспитывали с мыслью, что придет день и Дар станет частью ее судьбы. Объясняли важность служения людям и ответственность перед Создателем. Мы все принимали Дар подготовленными. И матери до последних дней помогали дочерям развивать и совершенствовать свои способности. Ведь это очень нелегкая ноша. А ты согласилась, ничего толком не зная, и не только оттого, что пожалела меня, помогать людям для тебя естественное состояние, как дышать. И, ведь, что поразительно, ты действительно готова, и, если бы я была живой, Дар уже сегодня стал бы и твоим. Понимаешь, в силу своего нынешнего состояния я имею возможность видеть суть, не отвлекаясь на внешние мелочи. Я вижу: какая ты внутри, не то, что ты показываешь миру, а твое истинное «я». И знаешь, что тебе скажу: я вот, например, не настолько отходчива, – королева, нахмурясь, теребит веер.
Я недоумевающе гляжу на бабушку.
– Не поняла.
Королева хмурится.
– Говорят: «горбатого могила исправит», но, видимо, я к какому-то особенному виду «горбатых» отношусь, поскольку и из склепа всепрощения не жалую, – раздраженно фыркает Марисса и поясняет. – Уже после того, как здесь не осталось ни одного живого человека, приходила ко мне Светлейшая Карина, Правительница Ясневого Града, помощь предлагала. Я не приняла. Пусть живет с чувством вины. Уж если она настолько всемогуща, то должна была предвидеть последствия своих «великих деяний», – она поджимает губы и отворачивается.
Некоторое время мы молчим.
– Бабушка, а почему ты отказалась от ее помощи? – все же решаюсь я. – Она-то тут причем?!
Моя прародительница гневно трескает сложенным веером по подлокотнику.
– При всем! – повышает она голос. – Сначала бед натворила, потом хвостом вилять прискакала.
Я недоуменно смотрю на нее.
– Портал закрывали драконы, а эльфы-то здесь с какого боку? Почему их Светлейшая должна чувствовать себя виноватой?!
Бабушка закатывает глаза.
– Потому, детка, что эльфийкой от нее и не пахнет. Драконица она, из Клана Демиургов, создателей мира нашего, – она вдруг грустно вздыхает. – Была бы я жива, не знаю: рассмотрела ли, а вот поскольку живой не являюсь, ее истинную суть и увидела. Ты не представляешь: насколько она прекрасна. Оранжевая, огненная, молодая еще. А вот куда ее старшие смотрели?! – снова сердится она.