На сей раз во взгляде лорда не оказалось ни капли интереса, лишь неприкрытая злоба. Ведь именно он был болваном, одарившим взбалмошную девчонку. Правда, это было давно, можно сказать, в другой жизни. Что-то едва уловимое промелькнуло в глазах Этлина, глубоко спрятанное, давно утерянное. Возможно, отчаяние или неприкрытая боль, досада или обида. Секундное замешательство, которого никто не заметил, потому как холодная маска равнодушия всегда наготове.
Лорду было все равно, что Марта думает или чувствует. Но то, что она распустила слухи, его разозлило до предела. Если бы сейчас девица не спряталась под стойку, Этлин непременно покарал бы ее за грязные сплетни.
Глаза мельника все еще горели надеждой, но, похоже, он плохо усвоил одно правило – "Лорд никогда не меняет выбранного игрока".
– Бертоцци, на место! – прогремел низкий голос, и угрожающий взгляд коснулся поникшего мельника.
Старик задрожал всем телом и в неистовом порыве уткнулся в сапоги лорда. Он кряхтел, стонал, умолял, целовал сапоги, как преданная псина. А господин тем временем мысленно рассуждал, чем можно унизить и так стоящего на коленях человека. Отобрать нажитое? Да он был не так и богат. Соблазнить его жену? Так она уже на том свете!
– Мне нужна твоя дочь! – рявкнул Этлин, сделав выбор, и слегка пнул толстяка в грудь ногой, отчего тот не удержался и плюхнулся на пол. Среди посетителей прокатился смешок, но когда глаза, полные огня, прошлись по присутствующим, все стихли.
Бертоцци поначалу ошарашенно, а затем – радостно захлопал глазами. Вот уже несколько лет он пытался избавиться от дочери, выдав замуж. Но женихи, как один, испарялись, едва познакомившись с ней. И теперь такая удача! Впрочем, Идонея даже не была ему родной и поэтому старик давно уже считал, что иметь содержанку – тяжелое бремя. Он взял ее мать с приплодом за хорошее наследство, но так и не смог полюбить чужое дитя. К тому же, девчонка была сумасшедшей. Порой она пугала его до чертиков, бродила по дому, как привидение, нашептывая низким, совсем непохожим на свой, голосом, одни и те же стихи:
"Прольется кровь червонной дамы,
И отворятся в сердце раны
В тот миг, что встретишь ты ее,
И станет черное на красном…
Во взгляде кротком и прекрасном
Любовь, погибель – все твое!
Заставишь сердце девы вспыхнуть?
Или оставишь в муке стынуть?
Пророчество исполнишь! Все равно".
И в тот момент, когда девушка читала заключительные слова этого странного стихотворения, глаза ее страшно закатывались, и лицо становилось похожим на маску. Она падала будто замертво и проводила ночь там, где ее заставал приступ безумия. Когда была жива мать, то все заботы о девчонке несла именно она. Темная тайна ночных похождений открылась Бертоцци только после смерти жены. Вот уже несколько лет он безрезультатно пытался выдать падчерицу замуж. Потому он обрадовался безмерно предложению лорда, шансу избавиться от тяжкой ноши.