Мир изменился. Люди отказались от сознания, как ненужного нароста слепой эволюции. Лишь немногие, подобно мне, ещё мыкаются, отбывая свои долги. Тишина властвует над этим миром. Космические полёты, колонизации других планет, виртуальные вселенные, все это происходит словно в каком-то вакууме, словно во сне, без огласки и обсуждений. Нет ни дискуссий, ни новостей, мир словно шахматная партия, результат которой известен прежде, чем вы сели за стол. Лишь голос оракула шепчет колыбельную забвения над люлькой, забывшего свое прошлое человечества.
Недавно я понял, что бессмертие и отказ от сознания это две стороны одной медали. Невозможно стать истинно бессмертной сущностью, не освободившись от внутреннего критика. Этот луч света, который рыщет во тьме бессознательного в надежде найти закономерности в несвязанном, с годами тускнеет. В шесть лет любопытно практически все на свете: люди, эмоции запахи, сейчас же в свои сорок пять я практически полностью потерял интерес к жизни. Те оставшиеся пристрастия, что ещё дарят мне удовольствие, с такими же успехом меня убивают. Если раньше мой разум источал восторг, то сейчас он практически везде, куда не падает мой внутренний взор видит боль и усталость. Он словно старый дед, забравшийся в вечно молодое тело.
Пустоголовы поняли, что сознание – это тюрьма духа и пытка угасания, и без сожалений скинули с себя его бремя. Люди будущего отказались от того, что раньше называлось душой. Душа стенала, рвалась к небесам и её отпустили без сожаления и оглядки. Вместе с ней покинула разум и иллюзия свободной воли.
Я лежу на своей койке и постепенно погружаюсь в выдуманный мир сказок, предназначавшийся моему сыну, а доставшийся мне, и постепенно этот мир в свою очередь погружается в еще более глубокий мир чудесной полудремы. Я представляю себе далекие страны и людей, что населяли их прежде, а сейчас давно мертвы, и постепенно события и герои оживают и начинаю жить своей самостоятельной жизнью. Наконец мне начинает казаться, что повествование ведет кто-то другой, а я лишь ребёнок, неспособный уснуть без сказки. Я слышу шелест – это переворачивается еще одна страница моей истории. И знакомая тень у моей постели произносит ее голосом матери. Нежные женские руки поправляют одеяло и гладят меня по голове совсем юного. Я проваливался все глубже, и образ матери постепенно сменяется образом любимой девушки – моей первой возлюбленной, так любившей велосипеды. Я вижу ее со спины, как она едет по залитой солнцем аллее навсегда от меня удаляясь. Наконец и этот образ растворяется в тумане лет, а передо мной расстилается ничто ласковое и манящее.