В дальнейшем переход на искусственные нейроны довершил трансформацию. Закачка опыта теперь производилась прямиком в мозг на подобии компьютеров. Люди, использовали для своих целей пентабайты виртуального коллективного опыта, более не утруждая себя его пониманием. Они смотрели на поток данных, проносящихся у них в головах, подобно безмозглым рыбам, смотрящим в темную воду бурной реки, не в состоянии не понять, где она берет начало, ни куда течет. Голос оракула, звучал в головах все сильнее и сильнее, заглушая их собственные голоса, и вот настал день, когда не компьютеры очеловечились, как мы мечтали когда-то, а люди стали частью глобальной сети. Так произошёл бескровный захват и порабощение цивилизации «пришельцами», которые даже не осознали содеянного.
Я отложил дневник, а Клэб словно ожидая этого момента, придвинулся ко мне в плотную и со слезами на глазах заключил: – Макс – это больше не наш мир. Все, что было нам дорого исчезло, растворилось в небытие. Мы пережиток прошлого, динозавры, прибывшие из мезозоя!
Если вы когда-нибудь разговаривали с гадалкой-ясновидящей, гуру йоги или индейским шаманом, то наверняка обратили внимание на их необычную манеру общения. На первый взгляд казалось, что речь этих продвинутых интуистов была непоследовательна, полна нестыковок и неточностей, а загадочные хитросплетения слов больше походили на заговор или притчу, чем на что-то осмысленное и полезное. В определенный момент возникало ощущение, что эти люди попросту морочат вам голову, запутывая и сбивая с толку своим многословием. Но как только появлялось чудесное откровение, сразу все вставало на свои места. Когда советы интуистов начинали реально помогать, приходило невольное восхищение их знанием человеческой психологии и способностью так тонко чувствовать собеседника.
Такое же чувство я испытывал в разговоре с пустоголовами.
По мере беседы пустоголов мог без зазрения совести перепрыгивать с темы на тему, то и дело спрашивая о вещах, казалось, совершенно не связанных, при этом, ответы как будто не слушая вовсе. Но в итоге приходил к заключению или давал совет, от точности и прозорливости которого в жилах стыла кровь.
Например, я мог поинтересоваться у местного, как мне попасть на стыковочную палубу номер пятнадцать, а он вместо ответа закатывал глаза и, как всегда, заводит своё: «вода точит камень», или «лес темнее на закате», или «всякое дерево суть растение». Уж очень пустоголовы любили вставлять невпопад эти свои очевидные и в тоже время многозначительные фразочки, похожие на предикаты Дугласа Лейна, хотя, на мой взгляд совершенно бессмысленные, и к моему вопросу не имеющие никакого отношения. Следом за очередной абракадаброй, пустоголов мог спросить, как я сегодня поел, или как мне спалось этой ночью, или ещё о какой-нибудь ерунде. При всем при этом создавая впечатление, что мой ответ его нисколечко не интересует. И после всех этих нелепых пассажей, несвязанных между собой обрывков диалога он с предельной точностью заявлял: «На стыковочную палубу не ходи, карта нуль доступа находится у вахтёра!» После этих слов я застывал словно ошарашенный, пытаясь понять, как он узнал про карту. Хоть я о ней ничего не сказал, именно она то мне и нужна была.