И ведь хитрость американца сработала, Самсонов же краем глаза видел информацию о том, что истребители с «Саратоги» покинули ангары и присоединились к общему построению еще в самом начале боя. Но русский адмирал не обратил внимания, какое именно количество машин покинуло тогда авианосец…
И вот теперь перед обескровленными русскими гвардейскими эскадрильями, оставившими в покое разбитый и развороченный «Барни» и пытающимися собраться воедино, возникли более чем в полтора раза превосходящие их силы врага, которые, не дожидаясь приказа своего командующего, уже рванулись в атаку…
Иван Яковлев молча смотрел на экран бортового компьютера и лицо его оставалось напряженным, а взгляд был таким грустным и тоскливым, что если бы сейчас подполковника увидели его товарищи, то наверное не узнали его. Командир быстрее всех остальных из тех, кто сейчас находился рядом, осознал всю трагичность произошедшего. Он понимал, что в сложившейся ситуации для него и его людей просто не существует варианта спасения. Времени на то, чтобы развернуться и оторваться от своих преследователей не оставалось — эскадрильи с «Саратоги» уже не сбросить с хвоста, и они просто как в тире расстреляют гвардейцев, если те повернут назад. К тому же еще в довесок дредноуты первой «линии» американской дивизии начали сближаться между собой, то ли пытаясь прикрыть друг друга под непрекращающимся огнем семеновцев, то ли Ловато специально захлопывал мышеловку, чтобы наши МиГи не могли проскочить сквозь ряды врага, как это было несколько минут тому назад…
Яковлев устало вздохнул и включил видеоэкран. На командиров эскадрилий смотрел сейчас уже совсем другой человек:
— Ребята, времени у нас не осталось, поэтому буду краток. Мы до конца исполнили долг и сделали все, на что были способны. Но, как видите, врага оказалось больше, и сейчас произойдет наш с вами последний истребительный бой. От него нам не уклониться, да и предназначена разве гвардия для отступления…
Лица его друзей: всегда добродушное и улыбающееся — Кати Яковлевой, изящное с тонкими аристократическими чертами — Станислава Кобрина-Заруцкого, немного хмурое — Жени Быкова сейчас были такими родными и безмерно любимыми. С этими офицерами, которые давно уже не были зелеными курсантами, Иван не учился в Академии и познакомился, только придя служить в Семеновскую дивизию. Почти со всеми из них в той или иной степени у него были недопонимания и даже соперничество, поэтому друзьями всех четверых назвать было нельзя. Однако так бывает в минуту смертельной опасности, когда ты уже понимаешь, что все конец, самым дорогим становится тот, кто стоит и умирает рядом…