— Князь Сура вступил в преступный сговор с изменником Тарвицем и получил от того императорскую печать, — говорил Птолемей. — Почему Тарвиц отдал её Бартоломею, я не знаю, но это и не важно. Так или иначе, князь Бартоломей принял столь высокий подарок и скрыл от нас его, чем нарушил закон. По правилам, печать должна находиться, либо в руках её хранителя, либо в специальной комнате императорского дворца. Сейчас же, она находиться в грязных руках предателя!
— Мы не знаем подробностей всего произошедшего, поэтому не можем говорить, что князь Сура — предатель, — заявил генерал-министр Кали, который отложил подготовку к своему походу из-за случившегося.
— Я знаю подробности от человека Суры, — сказал на это, Птолемей, — он может подтвердить, что псевдо министр Тарвиц был на флагмане у князя и вёл с ним долгую беседу, а затем беспрепятственно покинул его корабль. Тарвиц, я напоминаю, — наш враг и ближайший сообщник диктатора. Только одно то, что Бартоломей отпустил его, уже является преступлением против нашего общего дела.
— Безусловно, министр Тарвиц сейчас находится в лагере наших врагов, — не успокаивался Кали, — но в этом лагере находятся также остальные министры и высшие сановники. Бадур просто их всех взял с собой в качестве заложников, хотел кто-то того или нет.
— Да, но Тарвиц и до этого открыто поддерживал Усема Бадура! — ответил Птолемей. — Он принял из его рук нелегитимную должность первого министра и всячески помогал ему в управлении Империей.
— Разве кто-нибудь из присутствующих отказался бы принять одну из самых высших должностей государства, если она сама идёт тебе в руки? — парировал Сэд Кали. — Особенностью всех гражданских войн является то, что, к сожалению, не возможно чётко провести грань между врагом и союзником. Очень часто в такой ситуации выбором людей руководит опасение за собственную жизнь или за потерю своего имущества. Я, например, думаю, что большинство из находящихся сейчас при Бадуре, служат ему именно из-за страха быть попросту лишённым головы. Да, что говорить, если сам император вынужден безропотно подписывать указы, навязанные ему диктатором…
— Не хотите ли вы сказать, что мы должны простить всех изменников, потому что теми руководил страх? — съязвил Птолемей, недовольный, что ему смеют перечить. — По моему мнению, ни один министр или протектор, служивший и подчинявшийся Бадуру, не имеет больше права занимать какую-либо высокую должность в Империи.
— Нам нужно подходить в этом вопросе к каждому индивидуально, — спокойно ответил Кали, понимая, что его аргументы более объективны и будут поддержаны остальными. — Без сомнения, есть преступники, но есть и честные люди, которые вынуждены были принять сторону противника.