— Вы преувеличиваете, господин, — произнёс Симеон, — мой вес и вес моего учителя несоизмеримы. Ни в военных умениях, ни в уважении среди легионеров, я даже рядом не стою…
— Ерунда, — перебил его, старик Дорнье, всплеснув руками. — Вы пока ещё не представляете, насколько вы возвысились над Хамсвельдом и всеми остальными! Хотите, я приведу вам конкретные примеры?
— О, пожалуйста, давайте оставим эту тему, — попросил генерал.
— Вы смущены, и это есть ещё одно доказательство вашего превосходства! — воскликнул старик. — Но хорошо, не буду вас мучить… Однако, о чём же нам поговорить пока, как я понимаю, ваши люди будут заняты переездом на новый корабль?
— Предлагаю вернуться к любимой вами теме финансов, — сказал Симеон, неожиданно вовремя вспомнив о том, как оживился министр, когда узнал об огромной сумме денег, имеющейся в распоряжении Булатова.
— Точно, мой друг, эти одиннадцать миллионов двести тысяч бриллиантовых империалов срочно нуждаются в правильном ими распоряжении! — снова хлопнул в ладоши старик.
— Вы говорите о них, как о скоропортящемся продукте, — весело усмехнулся Симеон.
— Такая сумма без внимания долго оставаться явно не должна, — поддержал шутку генерала, министр Дорнье.
Они засмеялись, садясь за стол, а в это время вошедшие в аудиенц-зал солдаты начали доставать с полок шкафов старинные книги и грузить их на тележки — переезд с «Энио» на «2525» был в самом разгаре…
— Господин генерал, я бы хотел вам задать один вопрос, только не сочтите его не вежливым, — с осторожностью произнёс Ален Дорнье.
— Называйте меня просто — Симеон, — остановил его, Булатов, — мне так будет удобней. Я так молод в сравнение с вами, что такое важное словосочетание, как — господин генерал, меня немного выбивает из колеи…
— Вы стали очень важной персоной на небосклоне нашей Империи, поэтому смиритесь, — улыбнулся старик. — Именно от ваших решений зависят жизни императора Ду и вдовствующей императрицы, а значит и жизни миллиардов их подданных… Привыкайте ко всякого рода выражениям почтения в вашу сторону от разного рода людей, в этом нет ничего предосудительного… Но если вы настаиваете, то я, конечно же, с радостью буду называть вас по имени, но только когда мы будем оставаться наедине. Авторитет генерала и первого советника императора не должен подвергаться сомнению в глазах других людей…
— Договорились…
— Только у меня в связи с этим есть такое же условие ик вам, — продолжал министр Дорнье, — и от вас я прошу называть меня наедине, не господин министр вооружения, либо — господин Дорнье, а просто Ален.