Я закрыла уши руками и прошептала:
— Не могу поверить, что все это повторяется…
— Думаешь, я сам этого хочу?
Я видела как кровоточит моя рана, и как вода на полу становилась розовой.
— Я боролась, папа. Боролась изо всех сил, а потом подумала — зачем? — мне хотелось достучаться до него. — И перестала…бороться. Я не с вами, понимаешь? Вы меня видите, но внутри я пуста.
— Боже, Вася. Ты не пуста. Внутри тебя бьется маленькое сердце. Как же ты этого не поймешь?
— Но мое не хочет больше биться! Оно устало!
— Ты — эгоистка! Откуда в тебе столько малодушия? Мы все устали, поверь! Думаешь, мне не хотелось вырвать собственное сердце, за то, что сделали с моей дочерью? Я помню тебя крошкой, с которой сдували пылинки. Помню, как никогда не позволял себя поднимать на тебя руку. А кто-то позволил! И как мне поступить? Покончить с ним? Нет. Я — не убийца.
До моего мутного сознания стали доходить его слова. Он прав. Папа держал меня за плечи, заставляя смотреть ему прямо в глаза. Мне было страшно. Я не могла моргнуть. И не могла двинуться. В ушах застыли рыдания мамы.
Вдох, выдох. Вдох, выдох.
Я чувствовала, как боль пронзила мое сердце, когда зрачки отца потемнели. Этот хищный взгляд, я узнала его. Так смотрел на меня Ваня. Но теперь, я не пряталась от этого взгляда. Я смотрела прямо в лицо опасности. Раньше, я не могла себе этого позволить.
Вспоминая лицо Вани, я все крепче сжимала зубы. Я проглотила огромный комок, вставший поперек горла, и почувствовала, как страх потихоньку отпускает меня.
Да что со мной не так? Слишком много. Слишком много, чего не так. Я бы отдала все, что у меня есть и что у меня будет, чтобы снова научиться жить.
— Кто ты? — прошептал папа, обтерев свое лицо ладонью.
— Артемова Василиса, — тихо ответила я.
И впервые, я увидела на его лице одобрительные нотки.
— Что для тебя жизнь?
Я глубоко вздохнула, прерываясь на тихих рыданиях.
— Мой ребенок и мои родители.
Папа сделал шаг назад, высвобождая меня из крепкой хватки.
— И как ты намерена продолжить свою жизнь? — он ткнул мне в руки махровое полотенце.
Хватит, папа. Я учла урок.
— Я буду бороться, — пробормотала я, прижимая полотенце к груди. — Я буду счастливой.
Вода стекала по моему телу, образовывая на полу приличную лужу. Мне не было холодно. Я вообще ничего не чувствовала. Меня вытряхнули, словно набитый стеклами мешок. Выбили, как пыльный ковер.
А действительно — кто я? Меня как будто бы не было. То есть, я была в каком-то пьяном измерении. Будто во сне. Что ж, пора проснуться. Только вот вопрос — стоит ли оно того?