Четыре пальца мне сломал брат. Несколько ребер, по почкам так вдарил, что я кровью неделю мочился. Но все равно, я для Беркута хорошее место на городском кладбище выбил. Могилку оформил, памятник заказал… Так с Беркутом общаться гораздо приятнее.
Когда он в могиле.
После похорон я тут первый раз.
Зацениваю качество работ в новом доме для брата.
— Знаешь, брат, я поправляю венок из пластиковых цветов, я рад, что Лапа к тебе попала. Ну что толку от моих способностей и возможностей, если бы мою девушку какие-нибудь чурки сцапали и тут же отдали. А смотри, как получилось. Вместо того, чтобы девок насиловать и скальпелем резать, ты спокойно мертвым лежишь. Значит, не зря меня Демоном назвали, польза от меня есть. Ты как думаешь?
Усмехаюсь, сглатываю ком в горле.
— Молчишь? И ты не представляешь, Славик, как. Это хорошо.
Шум широченных шин по асфальту звучит деликатно.
Кого сюда принесло еще?
С братом поговорить не дадут.
Смотрю в сторону ограды. Между высоких елей тормозит черный внедорожник.
Из него выходит Кирсан. В летчицкой куртке на меху. В кепке, что его старит и даже делает похожим на какого-то политического деятеля.
Смотрит по сторонам… Правильно, Кирсан, тебе есть чего опасаться… Да и привычки не пропьешь. Шагает быстро ко мне.
Скалится, как обычно. Сучара. Питер сказал его любить. Но Питер мне больше не указ, я на него теперь только фрилансю. Так что похер.
Я опять смотрю на могилу, на мраморное надгробие с изображением атакующего беркута, и даже не поднимаюсь со скамейки, чтобы поприветствовать товарища Кирсана. На хер пошел бы он. Вот что приперся? Я, сука, брата поминаю, мне его видеть не хочется.
— Добрый день, Ольгович.
— Ага, нехотя отзываюсь я.
И вдруг Кирсан хлопает меня по плечу.
Это что сейчас было?
Едва сдерживаюсь, чтоб не оскалиться злобно.
Сочувствие проявляешь, сучара? Не поверю ни за что.
И точно, стоит только подумать, как раздается спокойный голос надо мной, без особого выражения даже, словно допрос проводит:
— Ну, как тебе, Ольгович? Понял, каково это, убить человека?
Сучара. Припоминает мне наш разговор. Ну да, теперь я знаю, каково это.
Хотя.
Если отвечать на его вопрос прямо, то я не понял, как оно… Я просто не заметил, как. Это произошло и толком не осознал. Быстро и кроваво.
Возможно, если бы пришлось отвечать, то.
Но суда не будет. Мне нарисованы пределы допустимой самообороны, и оспорить этот момент некому. Не придет родня Беркута ко мне вопросы задавать… Вся его родня здесь, у памятника с атакующим беркутом.
Дочка маленькая, бабка старая.
Так что нет, Кирсан, не знаю я, каково. Это на самом деле.