– Точно не бизнес-класс, сказал Владимир.
– Что спросил старлей?
– Проехали, ответил Владимир.
– Дай закурить Зотов.
Старлей полез в карман доставая пачку Казбека.
– Мои дай сказал, Владимир.
– Не могу, сказал старлей.
– Черт с тобой, давай твои.
Потянулся и вытащил папиросу, взял спички, протянутые старлеем, закурил. Попыхивая папиросой, спросил, – как тебя зовут старлей?
– Михаил.
– Ну что ж Михаил, сказал Владимир, готовь дырку для ордена, и внеочередное звание тебе точно присвоят, как пить дать.
Михаил, покачал головой и сказал,– как оно еще будет?
– С тобой все ясно, а вот для меня обратной дороги домой уже нет. Черт бы подрал эту собаку.
– Какую собаку, спросил Зотов.
– Рыжую, зло ответил Владимир, бросив на пол окурок, придавив его подошвой кроссовка, облокотился спиной на корпус самолета и закрыл глаза. И никакого выхода нет, подумал Владимир. Все двери домой закрыты, а открыта только одна, которая ведет в неизвестность, и когда ты ее пройдешь, она закроется, окончательно отрезав путь домой.
15
Владимир, быстро приближался к дольмену. Надо спешить, вертелось у него в голове, погоня близко. Дул сильный ветер, твердые снежинки иголками били по разгоряченному лицу, забиваясь в уши, ноздри, глаза. В груди горел раскаленный шар об быстрого бега, опять онемела левая рука. Хотелось упасть и лежать. Владимир обернулся, услышав крики настегавшей погони, и через пелену косого летящего снега силуэты преследователей. А вот и дольмен. Ха-ха-ха, шиш вам с маслом, а не Белов, злорадно подумал он. Сделал я вас НКВДешников. На ходу Владимир снял фуфайку, и направился к круглому отверстию в плите дольмена. И когда уже до отверстия было не более полуметра, из него высунулась озлобленная, рычащая с капающей слюной из пасти рыжая собачья морда. А рядом с дольменом появилась старуха и прокричала, – я ведь тебя предупреждала, не опали крылышки. Владимир вскочил с сиденья, огляделся, не совсем понимая, где находится. Потом сел, обхватил голову руками, и простонал,– зачем, мне это все, зачем. Сидел бы дома, нет же поперся письмецо отправить.
Владимир Сергеевич, курить будете, – спросил Михаил.
– Давай.
– Понимаю, сказал Зотов, сон плохой приснился.
– Ни хрена ты не понимаешь, зло сказал Владимир, и взял папиросу. Потом помолчав, сказал, – не злись старлей, это я не на тебя, на себя злюсь. Сам во всем виноват.
– Да ничего, с вами не будет товарищ Белов, наоборот, почет и уважение. Даже наградят, наверное.
– Посмертно, отрезал Владимир. Ты же не дурак Зотов, понимать должен. Не будет никакого почёта и уважения, подопытная крыса я. А знаешь, что потом с ними делают? Зотов не ответил. Докурив папиросу, Владимир спросил,– долго я спал.