– Да, у нас то же самое, – ответил Максим, – Хорошо еще, что мы в прошлом году починили кровлю, как чувствовали, что лето будет дождливое.
– Да что кровля, – вздохнула мать, – Тревожно как-то, очень мне не понравился этот шторм. Давайте-ка вы вернетесь, в городе по-любому надежнее, чем в избушке.
– Ну что может случиться, мама? – добродушно отозвался Максим, – Мы таких штормов уже сколько повидали! Не волнуйся, до нас он не дойдет. Природа, она такая: настроение переменчивое, женское, потревожится и снова станет беззаботной и мягкой.
– Опять твои шовинистские шутки? – усмехнулась Аня, услышав разговор.
– А что, я неправ? – с улыбкой сказал муж, попрощавшись с матерью, – Ну что же делать, если вы такие, наши женщины! Главное, что мы друг без друга не можем. Вот посмотри: город – он мужского рода, поэтому в нем кипит жизнь, насыщенные будни, промышленность, связи, плавание по морям и государствам. А природа – женщина, его спутница и его начало, на котором он основан, она его обогревает в холодные дни, освежает в жаркие, украшает его гранитные интерьеры и обеспечивает свежей корюшкой к очагу…
– Ну ты и болтун! – ответила Аня, потрепав его по светлым волосам, которые так знакомо и нежно пахли ромашковым шампунем, – Как только ты не стал поэтом?
– Тексты для открыток сочинять, что ли? К чьей-то там годовщине первого поцелуя? – поморщился супруг, – Нет уж, хорошая моя, мне достаточно, чтобы ты меня слышала.
Аня успела привыкнуть к подколкам Максима, которые всегда были прелюдией к порывам ласки, нечастым при его тихой и замкнутой натуре. И сейчас, когда его ладони коснулись ее плеч, провели по шелковистым каштановым прядям, спадающим на открытую спину, молодой женщине стало так спокойно, будто за окном и не было пугающего полумрака и подозрительного шума.
В это время Кирилл, утомленный минувшим днем, все еще подремывал, и Родриго, прикрыв голубые глаза, с полным комфортом устроился у его плеча. Муж и жена обменялись понимающими лукавыми взглядами, Аня обвила руками шею Максима, а он обнял ее за талию. Она тихо вздохнула, затем уже решительно поцеловала его в губы. Не желая терять времени, он стянул через голову старую домашнюю рубашку и развязал пояс ее халата.
Они всегда сближались с воодушевлением и нежностью, щедро одаривая друг друга ласками, но в этот странный момент, когда снаружи бушевала стихия, ощущения были особенно острыми. Хотелось закопаться в объятия будто в надежное убежище, греться от жара родного тела, спасаясь от пронизывающих порывов ветра, которые проникали в оконные щели.