– Капитан Хальс, нельзя же жидкость в пультовую, ну вообще! – запротестовал Патрик.
– Тихо ты, сопля зеленая, – зарычал отец. – Помогай! Не хватало еще, чтобы этот горшок с ушами загнулся!
У меня не было сил приводить отца к порядку, а он уже решительно дернул застежку моего поддельного «Берсерка», разорвав ткань на груди.
– Это что на тебе напялено? Это не «Берсерк», а гарь эжекторная!
Я не мог, да и не хотел ничего объяснять. Отец всегда помогал мне, как мог, и если честно – если бы ради меня он не ушел в отставку много лет назад, я бы и теперь еще молился в монастыре космологистов. Как бы там ни было, он, как и я, делал все, что мог и считал нужным. Не обращая внимания на мое свечение и мерцание, отец решительно сорвал с меня верх подделки вместе с поддельным двигателем и бросил грязный сверток под пульт. Потом он натянул на меня жилет, решительно воткнул мне под кожу одну за другой десяток игл от шлангов с регенератором, присоединил коробку с кровезаменителем и защелкнул застежки.
– Верх от моего экзоскелета никто не трогайте! Его надо изучать! – пробормотал я, борясь с головокружением.
Кевиан, будто ждал этого, придвинулся к отцовскому креслу, и с любопытством задергал рожками, будто уже начиная изучение. Что он там почувствовал? Или ему тоже мешает экранирование, из-за которого Подгорецкому не удалось узнать о том, что я носил на спине?
– Сказано, не трогать! Брысь, жаба небритая! – рыкнул отец на долонана. Я ждал драки, но родовитый чикальтинан только сердито хлопнул рожками-ушами, наставив их в упор на отца, что было жестом глубоко оскорбительным. Патрик, оценив ситуацию, нырнул под пульт, вытащил подделку вместе, засунул поглубже под свое кресло и уселся на него. Подергивая рожками, Кевиан устроился рядом, но изучал таинственный экзоскелет на расстоянии. От регенератора и усталости меня стало клонить ко сну, и я закрыл глаза, но поспать мне так и не удалось. Энергостанцию тряхнуло, как при землетрясении, над пультом взлетели сразу три зелено-розовых миража, а Патрик заорал на всю пультовую.
– Смотрите, «Витязь» прокурорский садится! Ну, вообще!
Я быстро увеличил миражи. Надо было снова браться за работу. Высоко в бирюзовом небе над платформой кружился вихрь фламбойянов и окулумов, а в центре вихря, разгоняя гладенцов ударами тормозных двигателей, спускался небольшой катер с крупной белой надписью «Военная прокуратура». Без церемоний придавив пару гладенцов, он сел на платформу, и четыре бойца в «Легионерах», прыгая по спинам чудовищ, побежали к рейдерскому катеру и исчезли внутри него. Дверь они открыли легко, будто она и не была заперта, а рейдерский катер при этом по-прежнему молчал – видимо, в нем действительно никого не осталось. Помехи от глушения прекратились, над пультом замигал мираж связи, и появилось лицо следователя Калюшенко.