Наконец все кончилось. Заряд лучевика почти иссяк, но две половины чудовища неподвижно лежали на поляне, а внутри них, среди лохмотьев обгоревшей коричневой шкуры и черной плоти виднелись розоватые кости и клочья ткани, перемазанные слизью. Своих костей у гладенца нет, это человеческие! Мерзкий сладкий запах заполнял всю поляну. Я едва держался на дрожащих ногах, меня тошнило от ужаса и ненависти, хотелось пить, но питьевой воды рядом не было. Мерзавцы убили и скормили гладенцу моего товарища, они получат свое! Теперь у меня есть только одно дело в жизни – месть каутильцам! Я отомщу им за все: за смерть Брачича, за исчезновение Сигемона, за Нину! Эти звери заплатят за все – за человека, за долонана, за мой позор неудавшегося командира! Я никогда не смогу теперь видеть эти темные треугольные лица, смотреть в масляные карие модификантские глаза…
Стоп! Но при чем тут месть каутильцам и при чем их глаза? Что это лезет мне в голову? Такое я вчера уже слышал от Нины! Да, я ненавидел этих вояк в новеньких экзоскелетах, я готов был убить их всех, но не срывать же зло на всех их земляках!
Над поляной проплыли два окулума, и вся кожа у меня снова зачесалась. От чего этот зуд? Надо бы снять «Берсерк» и вытряхнуть, наверное, набилась во время боя труха, но что надеть взамен? Здесь нет ни одного настоящего экзоскелета, кажется, оставшиеся в живых бойцы унесли их, как и оружие. Да и были ли на них настоящие? И вообще если экзоскелеты – поддельные, то настоящие ли сами каутильцы? Может быть, они тоже подделка? Но от этого я не стану ненавидеть их меньше! Они враги!
Стоп-стоп, враги потом, сначала – похоронить хотя бы кости Брачича. Разложив найденные обрывки экзоскелета, я начал собирать на них кости, борясь с тошнотой и зудом. Я осторожно брал их одну за другой в руки, стараясь не думать о том, кем они были раньше и что с ним произошло. Но кем они были? Это же не Брачича кости, даже гладенец не может так быстро все переварить, да и съесть он не успел.
Эй, а это что такое? Мертвое тело облепила огромная стая чавкающих и шевелящихся мозговиков. А ну, пошли отсюда! Я поднял свой регдондит, огрел по морщинистым спинам самых крупных, они попятились, но им на смену тут же явился целый выводок мелких собратьев. Мелочь жадно облепила не только погибшего человека, но убитого мной и гладенца. Чтоб вас!
Я разогнал пинками мозговиков и вернулся к убитому гладенцу, борясь с отвращением. Кого же он сожрал? Неужели еще кто-то из десанта? Явно не каутилец, кости тяжелые, крупные. Правая большая берцовая, пара позвонков, несколько ребер… Зуд мешал думать, тошнота сводила челюсти, ненависть к каутильцам кружила голову. Ненависть была сильной, но какой-то чужой, будто кто-то подсказывал мне, что именно я должен чувствовать. Может, это биополевики мне внушают? Но единственный биополевик на Вите – Подгорецкий, а его здесь нет, как нет никаких людей. Ни настоящих, ни поддельных.