Леший выпустил из руки секиру и сразу нанёс этой страсти резкий удар кулаком в ухо. Раздался глухой звук, и жаба замотала головой, он её оглушил. Зверюга заклокотала, словно засмеялась над лешим, и срыгнула на Града черной слизью.
– Фу, млять! – меня ещё раз вывернуло наизнанку.
Между широких задних лап у монстра торчал куцый конусообразный хвост, похожий на недоразвитый, такие встречается у взрослых головастиков. От головы до кончика хвоста тянулся костяной гребень, который ближе к концу сходил на нет. А бугристая кожа была вся в липкой, вязкой слизи. Град нанёс ещё один удар жабе, потом ещё и ещё, зверя, видимо, повело. Его чёрные немного раскосые глаза, как мне показалось, заволокла белая пелена. Град не растерялся, перехватил челюсть правой рукой, быстро вытащил огромный охотничий нож, висевший на его поясе с левой стороны, и сильным толчком пробил гортань зверюги. Нож вошёл твари в головной мозг по самую рукоять, снизу вверх. Ночной жаб сразу обмяк. Град оттолкнул его от себя ногами, и мёртвая многокилограммовая зверюга подкатилась ближе к моим ногам. Её огромная сопливая лапа откинулась на мой пах. «Не дай бог сожмёт в судорогах!» В предсмертной агонии нечисть в последний раз рвано вздохнула, а я выдохнул, и это были не мои легкие.
Я до колик в боку боялся лягушек и немного поплыл. А перед домом, видно, шёл бой, оттуда раздавалось глухое клокотание и перезвон стали. Град подхватил секиру и кинулся в сторону криков. Пока я, мокрый, боком-боком пробирался вдоль стенки дома, стремясь уйти подальше от ночной жабы, всё уже закончилось без меня. Галька располосовала двух зверей на ленты.
– Это индиго! – закрутила она головой. – У них где-то должен быть поводырь!.. Никому не отходить от дома!
Ага… А то я ж прямо сейчас собрался в лес за грибами, вот только обсохну чуть-чуть… Охотница закружила, словно ищейка, нюхая утренний воздух.
– Он где-то недалеко…
– Смотрите! Он возле бани! – выкрикнул Федька, выглядывая из-под стола, показывая рукой в сторону своей вотчины. – Баня! Баня моя! – прокричал он.
На тропинке возле небольшого сруба виднелся двухметровый тощий силуэт в сером балахоне, похожий на католического монаха. «Вот и от папы привет!» Пастырь вскинул руку в сторону моих темных, и они, как в компьютерной игре, стали лагать. Федот завис в одной позе с вытянутой рукой и выпученными глазами. Град, как в замедленной съёмке, двигался к серому кардиналу, прорываясь сквозь сильный шторм, ещё чуть-чуть – и его просто сломает. А Галка упала на колени, зажала ладонями уши и тихо мычала. Надо быть полным кретином, чтобы не сложить два плюс два мне понять, что это что-то ментальное. Сам я, кроме тошноты, ничего не почувствовал, а рассвет был тихий-тихий, даже соловей куда-то улетел. Я на четвереньках подполз к крыльцу и стал из-за него героически наблюдать за